Глава 10

Утром Дозабелда проснулась рано и до завтрака решила поискать в округе целебные травы. Яркие лучи солнца разбивались об утреннюю росу, и казалось, что на траве блестят всеми цветами радуги драгоценные камни. Вылезать из постели откровенно не хотелось. Сделав над собой усилие, Дозабелда, выскользнув из-под одеяла, быстро накинула на себя «горку» и, подхватив корзинку, отправилась в лес.

Спустя некоторое время желудок подсказал матушке Ираиде о том, что хорошо бы было позавтракать. Сориентировавшись на местности, она вышла на дорогу и двинулась по ней в сторону лагеря. Утренний лес уже проснулся и оглашался пением птиц. Весна была в самом разгаре.

Громкий визг и приближающийся топот копыт вывел матушку Ираиду из состояния блаженства. Машинально отойдя к обочине дороги, она опустила корзину на траву и приготовилась скрыться в лесу при первой опасности. Почему вместо того, чтобы броситься в лес, Дозабелда рванула навстречу всаднику – она в тот момент не поняла. Тело сработало на автомате. Никогда — ни до, ни после — Дозабелда не прыгала так высоко.

Совершив классический ТЬО-МОМДОЛЬО-ЧАГИ, Дозабелда опомнилась только тогда, когда сообразила, что стоит перед упавшим на землю всадником, а за её спиной затихает топот копыт: потерявшая седока лошадь перешла с галопа на рысь, а затем остановилась.

Убедившись, что валяющийся на земле мужчина не притворяется, матушка Ираида обернулась и увидела, что поперёк крупа лошади перекинуто тело в сарафане. Подбежав к коню, Дозабелда подняла голову потерявшей сознание девушки и удивлённо воскликнула: «Агриппина?!».

Тем временем со стороны лагеря донёсся приближающийся топот копыт, но не успела Дозабелда обернуться, как он на мгновенье стих, а затем стал удаляться.

***

Оставшееся время (почти до самого вечера) Дозабелда была очень занята, так как от пережитого потрясения у Агриппины начались схватки, и матушке Ираиде, так и не успевшей получить диплом медсестры, пришлось в первый раз в жизни принимать роды самостоятельно. Роды прошли хорошо, можно сказать легко, но Дозабелда измучилась от чувства ответственности и оттого, что никто не стоял у неё за спиной и, соответственно, не мог исправить её возможную ошибку. Когда всё закончилось, Дозабелда шипела, как разозленная кошка, и тем больше было её раздражение, когда почти на закате солнца в лагерь заявилась делегация местных жрецов, подкреплённая вооружённым отрядом.

Несмотря на то, что формально во главе лагеря стоял её дражайший супруг, на переговоры со жрецами вызвали именно её. Тихо матерясь, Дозабелда достала арбалет, взвела его, вложила в желоб болт, перекинула через плечо колчан с арбалетными стрелами и отправилась на встречу. Ветераны молодой церкви, глядя на поведение своего лидера, также похватали свои арбалеты и двинулись вслед за ней.

Жрецов было трое. Одетые в одинаковые белоснежные длинные одежды, они тем не менее носили большие медные медальоны с изображением разных богов. Не вникая в вопрос о том, кто чей жрец и кого как зовут, Дозабелда громко рявкнула:

— Чё надо?!

— Нам известно, — солидно сказал самый старый по возрасту жрец, — что вы удерживаете благородного рыцаря Инше.

— Кого?! — с искреннем недоумением воскликнула Дозабелда – в процессе принятия родов воспоминания о выбитом ею из седла всаднике начисто выпали у неё из головы.

— Мы послали благородного рыцаря Инше, — с пафосом продолжил самый старый по виду жрец, — дабы он разыскал подходящую жертву для нашего храма на праздник в честь бога бронзового ножа…

— И чё?! — издевательски уточнила Дозабелда.

— …Его верный оруженосец Ашоле, — продолжил тем же тоном тот же жрец, — последний раз видел своего господина недалеко от этого лагеря упавшим (?) с коня. К сожалению Ашоле был подло ранен в спину стрелой и не смог помочь своему господину. Он добрался до нашего храма и сообщил нам о случившемся. Мы нашли место, где Инше упал со своего коня, и прошли по следам сюда…

— И чё?!

— …Мы требуем немедленно освободить благородного рыцаря Инше, — слегка закипая, продолжил жрец, — и передать нам выбранную им жертву…

— Зачем? — всё тем же тоном перебила Дазабелда.

— Вы препятствуете воле богов! — влез в разговор самый молодой по виду жрец.

— Считаю до трёх, — раздражение в душе матушки Ираиды превратилось в холодную ярость, — и если вы в течение этого времени не уберётесь отсюда, то я буду стрелять.

— В кого? — совершенно не понимая, как такое богохульство вообще возможно, хором произнесли жрецы.

— В вас, — ответила Дозабелда, и начала отсчёт: — Раз.

— Но мы…

— Два.

— Боги…

— Три.

— Гнев…

— Вы ещё здесь?!

— Покорись воле богов, нечестивица!.. — вскрикнул самый старый жрец и замахнулся на Дозабелду посохом.

В ответ дочь защитника Белого Дома спустила курок, и арбалетный болт вошёл самому старому жрецу прямо в сердце. Не успело тело убитого упасть на землю, как Дозабелда резким движением рычага взвела тетиву арбалета и положила болт в желоб. Однако выстрелить она не успела, поскольку Вера и Надя были быстрее.

Ошалевшие от такого кощунства храмовые стражники застыли в немом изумлении. Солдаты молодого претендента на престол также впали в ступор. И только выбравшаяся из госпитального шатра и ещё не до конца оправившаяся от родов Агриппина закричала: «Бей язычников!».

В тот же момент Кира и Лариса разрядили свои арбалеты в командира храмовой стражи. А Артём, выхватив меч и с криком: «Мужики, не дайте бабам всех врагов перебить!», – бросился на стражников. Когда он пробежал сквозь строй своих духовных сестёр, в «картинку» вернули звук – храмовая стража с визгом, бросая оружие, рванула от представителей новой веры. Когда они все уже были спиной к христианам, Артём оступился и рухнул на землю. С трудом поднявшись, прихрамывая, сын купца сделал несколько неуверенных шагов в сторону убегающих и обиженно прокричал им вслед: «Стойте, гады!». Но «гады» от этого только ускорились. Этого солдаты принца Аэриоса уже не выдержали и истерично заржали. Естественно, о преследовании противника не могло быть и речи.

***

— …Значит, ты, уважаемый Арран Гарт, считаешь, что нужно срочно сниматься с места и уходить? – уточнил Аэриус.

— Так точно, Ваше высочество, — ответил сотник, — войско у нас небольшое, обучено плохо, баб и детей защитить мы не сможем. А жрецы убийство своих нам не простят.

— А Вы что скажете, лейтенант?

— Нужно укрепить оборону, мой принц, — степенно ответил Уло, — возвести частокол, взвести ловушки – некуда нам отступать.

— Как — некуда?! А ничейные земли? — несколько истерично спросил сотник.

— А что ты, сотник, вместе с бабами и детьми собираешься там есть? — ехидно уточнил лейтенант.

— А что мы здесь-то будем жрать, сидя в глухой обороне? — саркастично ответил ему Арран Гарт. — Жрать-то и сейчас особо нечего, тем более что всю еду к нам везут из тех же ничейных земель.

— Место сбора верных принцу людей назначено здесь, — отчеканил Уло. — Если мы уйдём – они нас не найдут. Да и наёмники, которых мы ждём, могут посчитать, что они свободны от контракта.

— Если мы взведём все эти грыковы ловушки, то первыми кто в них попадёт будут дети, да и бабы ненадолго отстанут, — горячась, возразил Арран Гарт. — А вражьему войску что есть ловушки, что их нет…

— Дорогой, я ничего не пропустила? — медовым тоном жены, которая застаёт своего благоверного вместе с любовницей, спросила незаметно подошедшая Дозабелда.

Аэриус, несколько опешивший от такого тона своей супруги, даже потерял дар речи, а Уло, закалённый в придворных паркетных боях, широко улыбнувшись, тоном истинного царедворца ответил:

— Ничего интересного, ваше высочество, – обычный военный совет.

— Без меня? — подчёркнуто удивлённым тоном, вскинув левую бровь, уточнила Дозабелда.

— Ну, вообще-то…э-э, когда, э-э, Вы с матушкой Агриппиной обсуждаете, э-э, как проповедовать слово божие, мы же в Ваши дела не лезем, — неуверенно начал сотник, но тут же был перебит рявканьем матушки Ираиды:

— Мы сегодня матушки Агриппины едва не лишились! Я считаю, что это по вашей вине!

— Дорогая, но это же несчастное стечение обстоятельств, — отмер наконец принц.

— Дорогой, ну не мне же учить твоих воинов караульной службе? — медовым голосочком, который в противоположность словам подтверждал, что учить в первую очередь нужно главнокомандующего – легитимного претендента на престол, перебила его Дозабелда. — И что вы нарешали?

— Пока, собственно, ничего, — пожав плечами, ответил Аэриус, наконец сообразивший, как ему вести себя с супругой, – матушка Ираида своей властностью чем-то напоминала принцу его мать в минуту свойственного всем высокопоставленным дамам самодурства.

— Но тогда вот вам моё партийное задание, — весело ответила Дозабелда. — Революция – это путь от победы к победе. Расспросите этого рыцаря, куда он хотел отвести Агриппину, а потом мы пойдём и снесём этот храм к чёртовой матери! Зло должно быть наказано! Революция должна побеждать! А ещё мы должны убрать всех, кто знает дорогу в наш лес – до того, как они настучат по инстанциям!

***

Жемчужная роса, переливаясь всеми цветами радуги, сверкала в лучах восходящего солнца. В этот рассветный час в храме уже не спали. Впрочем, многие из храмовых служек в эту ночь вообще не ложились. Вернувшийся на закате отряд храмовой стражи принёс вести печальные в высшем смысле этого слова. В Керате не слишком сильно уважали жрецов, и многие из крестьян, горожан и благородного сословия помногу лет забывали приносить богам жертву. Бывало, что самые отчаянные из разбойников влезали по ночам в храмы и крали что-то из утвари. Иной раз, застигнутые с поличным, они убивали храмовых служек, а иногда даже жрецов. Но то, что случилось вчера, было неслыханно. Приспешница некоего иноземного бога в открытую, перед толпой народа, поразила стрелой старшего жреца храма, а двое её сообщниц не побоялись застрелить ещё двух жрецов.

Желанию оставшихся жрецов храма немедленно покарать отступников мешало только одно: командир храмовой стражи был убит, а солдаты – напуганы. Всю ночь жрицы храма, служки и самые ревностные из прихожан до хрипоты спорили, но так и не смогли решить, что же им теперь делать. Ситуацию усугубляло то, что трое погибших жрецов держали в железном кулаке всю свою паству, и теперь большинство растерялись, а оставшиеся начали грызться друг с другом за власть. О каком возмездии может идти речь, когда его придётся самому возглавлять, а в это время оставшиеся займут самые тёплые места?

Никому из тех, кто начал свою борьбу за будущее влияние в храме, и в голову не пришло что «отступники» обнаглеют настолько, что не будут дожидаться возмездия, а придут в храм с войском сами. К тому же жрецеубийцам помогло и то, что уже двести лет в Кирате не приносили человеческих жертв. Не зайди жрецы так далеко, неизвестно, на чей стороне выступил бы простой народ, населяющий поселение вокруг храма. Поэтому операция по окружению и блокированию храма, несмотря на все допущенные просчёты лейтенанта Уло и ошибки его подчинённых, прошла идеально – никто из служек, жрецов и наиболее ревностных прихожан и не сообразил, что что-то не так, пока уже не было слишком поздно…

***

Лучи солнца, проникая сквозь разноцветные витражи, отражались в многочисленных зеркалах, наклеенных на стены наподобие мозаики вдоль галереи, ведущей к тронному залу, создавая фантасмагорию света; и идущим вдоль галереи казалось, что они плывут в сияющем облаке. Давным-давно, когда большой королевский дворец ещё строился, его величество король Таупус IV повелел устроить зеркальную галерею, дабы никто из приглашённых на королевский приём не мог заранее подготовиться к встрече с монархом. Впрочем, на тех, кто сейчас в сопровождении стражи шёл по галерее света (как её ещё называли) это не действовало. Были они, по крайней мере, некоторые из них, и при прошлом короле, и при позапрошлом, да и вообще первое правило посла состоит в том, чтобы ничему не удивляться. Люди и нелюди, идущие сейчас на встречу с его величеством королём Нисистаксом I, первым представителем новой династии, спокойно беседовали между собой.

— А что это у тебя за папочка, друг мой Ченки, — толстый, как пивная бочка, посол Рагнетии светился дружелюбной улыбкой.

— Ничего особенного, друг мой Паксу, — посол Мортага был худ, высок и имел неживую вежливую улыбку, — наш король, да продлят боги его дни, предлагает его величеству Нисистаксу I разрешить наш давний территориальный спор.

— Как интересно, — ухмыльнулся Паксу и с усмешкой в голосе продолжил. — Вероятно, Ваш король предлагает Керату поступиться ничейными землями за оказанные новой династии услуги.

— Ты весьма проницателен, мой друг.

— А ещё я знаю, что ответит вам новый правитель.

— И я знаю, но письмо всё равно нужно вручить по назначению, — посол Мортага вновь кисло улыбнулся и спросил. — А что ты, мой старый друг, прячешь за отворотом манжета?

— О, всего лишь письмо моего короля.

— И что он хочет?

— Он хочет, чтобы новый правитель Керата отпустил вдовствующую королеву на родину предков.

— Мне всегда казалось, что ваш король недолюбливает свою старшую сестру.

— Это так, но требуется соблюсти приличия, — улыбнувшись улыбкой ядовитой змеи, ответил Паксу, без всякого зеркала наблюдая такую же улыбку у Ченки.

Идущие следом два эльфа, более похожие на наряженные манекены, чем на живых существ, с достоинством беседовали между собой.

— Уважаемый Далайчим, как вы знаете, наш клан серебряного дуба объединился с кланом золотой ели, и объединённый клан дубовой ели теперь входит в круг высших.

— Мои поздравления, уважаемый Тириачным.

— И мне бы хотелось попросить Вас оказать небольшую услугу, — посол лесных эльфов замолчал на самом интересном месте и склонил голову в ритуальном поклоне.

— Услугу Вашему клану или Вам? — уточнил посол морских эльфов, ответив на ритуальный поклон ритуальным же кивком головы.

— Услуга весьма небольшая, поэтому разрешения Вашего клана Вам не потребуется.

— И чем я могу помочь Вам, уважаемый Тириачным?

— Всего лишь маленькой консультацией.

— Охотно помогу Вам после приёма, — ритуально кивнув, ответил Далайчим.

— Заранее Вам благодарен, — так же ритуально кивнув в ответ, поблагодарил Тириачным.

Два идущих следом человека, послы империи и королевства Сиен, казались сочетанием несочетаемого. Один из них был одет в длинный, переливающийся всеми цветами радуги халат с нанесённым на него тончайшим узором. Его волосы были заплетены в толстую короткую косу, перевязанную шелковой лентой с вышитой золотой нитью цветочным орнаментом. Он напоминал собой преуспевающего купца. Другой — с короткой стрижкой, одетый в ритуальную тогу — больше казался воином, чем дипломатом.

— Так что Вы про это всё думаете, дорогой Эксилиус? — спросил посол королевства Сиен, поправляя свой халат.

— Ничего, — лаконично, в имперских традициях, ответил посол империи и пояснил. — Какая разница, кто правит этим захолустным королевством, дорогой Хо-Ми. Делам империи, впрочем, как и (делам) Вашей страны это никак не может навредить.

***

— …и как можно было упустить через тройное кольцо оцепления, да ещё не просто жреца, а жреца на коне? — патетично заламывая руки, вопрошала Дозабелда. — Нет, я Вас спрашиваю, дорогой супруг, повернитесь ко мне и ответьте, как это могло произойти?

— Дорогая, — принц Аэриос, не поворачиваясь к своей жене, меланхолично смотрел на горящий храм и думал, что знает только два способа прекратить женскую истерику, но ни один из них к его великому сожалению на данный момент не подходит. — Ничего страшного же не произошло. Сотник Гарт уже отправлен в погоню…

— Ага, план–перехват, как всегда, результатов не дал, — непонятно для окружающих высказалось её высочество. — Ты что, не понимаешь, что вся наша самодеятельность — на уровне младшей группы детского сада? — вновь ввернула непонятное выражение матушка Ираида, — это всё до того, как из столицы пошлют карательный отряд.

— Любимая, ты недооцениваешь воинские таланты Уло, — повернувшись наконец к своей благоверной, всё тем же меланхоличным тоном ответил Аэриус и с завистью подумал о лейтенанте, который проявил истинный талант царедворца, покинув их под каким-то благовидным предлогом в самом начале этой супружеской ссоры.

— Я не знаю, насколько Уло талантлив как полководец, но солдаты у нас ещё те! — продолжала голосить Дозабелда. — Нет, это же надо додуматься пойти в трактир спрыснуть победу до окончания сражения!

— Сержант разберется с ними… — начал было принц, но вновь был перебит своей супругой.

— Да что толку-то! — в последний раз всплеснув руками, резко успокоилась матушка Ираида. — Если этот парень уйдёт, нам придется отсюда героически драпать! Думай, муж мой, куда?

Аэриус тяжело вздохнул и посмотрел на новых гвардейцев, которые изображали его охрану. Те сочувственно, как возможно между мужчинами, посмотрели на своего сюзерена и продолжили делать вид, что они временно оглохли…

***

— Как видите, уважаемый Тириачным, цена товара с учётом повышенных пошлин, о которых нам сообщил его величество, серьёзно возрастёт. В связи с чем на первый план выступает не качество, а цена, — идя по коридору света в обратную сторону после приёма, меланхолично рассуждал посол морских эльфов.

— Не могу с Вами согласиться, уважаемый Далайчим, качество имеет всё же первостепенное значение, — возразил посол лесных эльфов.

— Ваш вновь образованный клан настолько богат?

— Нет, не богат, но есть-то эту рыбу, всё равно придётся нам.

Поделиться: