Жреца поймали и по настоянию матушки Ираиды всего лишь повесили. Это вызвало некоторое непонимание среди сторонников принца так как ранее было объявлено, что всех виновных в принесении в жертву людей, будут сжигать.

— К сожалению нет доказательств, что именно он приносил людей в жертву, а сам он не признаётся, — заявила глава новой церкви и тут же добавила — Но налицо соучастие и оказание сопротивления при задержании.

Пока делали виселицу и приводили приговор в исполнение Инше, уже оклемавшийся после падения с лошади, тихо сбежал.

Когда принцу, в конце дня, доложили, что рыцарь сумел улизнуть, настроение, заметно улучшившееся после того как супруга решила подвергнуть жреца относительно безболезненной казни, слова упало.

Следопыты почти догнали его, но Инше успел укрыться в пусть небольшом, но достаточно крепком каменном замке принадлежавшем достаточно древнему, но обедневшему роду. Текущий хозяин замка был дальним родственником лейтенанта и Уло, не желая терять при штурме, с таким трудом обученных, людей вызвался провести с ним переговоры. Дело это оказалось не быстрым и воинство принца встало лагерем под стенами замка.

***

— Пропустите меня к его высочеству — вызывающе нагло орал молодой рыцарь на Аррана Гарта. При иных обстоятельствах старый воин просто послал бы молокососа куда подальше, но сам рыцарь, по видимому главарь банды младших сыновей и сопровождавшие его человек тридцать таких же как он отморозков были все как на подбор очень рослыми и плечистыми. Спорить с ними сотник копейщиков опасался.

— Это кто же здесь так орёт? — Дозабелда была в хорошем расположении духа и скандалить со вновь прибывшими не собиралась, а спросила исключительно для порядка.

— Молчать смерд! Как ты смеешь сам обращаться к человеку благородного происхождения?

Дозабелда оглядела свою одежду и лишний раз убедилась, что одета не в видавшую виды горку, а в чистые переливающиеся на солнечном свету зелёные шёлковые шаровары и такого же цвета рубаху из тончайшего лна.

— Уж простите его госпожа — попытался сгладить конфликт старый сотник.

— Гарт скажите со мной что то не так?

— Всё так Ваше высочество, просто он… Дурачёк.

— Ты кого дурачком назвал? Скотина! — парень обозвавший Дозабелду смердом был на редкость смазлив и смотреть на то как он злится было забавно.

— Так значит Ваше имя Скотина!? Что-ж, я слышала много о Вас и надеюсь в ближайшее время увидеть как Вас порют кнутом.

— Хлуп, они меня обижают! — было очень смешно наблюдать как здоровый амбал чуть не плача ищет защиты у главаря, но когда в ответ главарь посмотрел на него с такой нежностью с какой при других обстоятельствах смотрят на любимую женщину, Дозабелде стало противно и она не проронив больше ни слова развернулась, и просто ушла.

— Там к тебе какие то pidory на аудиенцию просятся. — сообщила мужу матушка Ираида когда тот выбрался из шатра.

— Кто?

— Да так, шайка выродков с большой длинны родословной и без гроша за душой.

***

Через два часа, после того как их высочества совместно позавтракали и выслушали краткий доклад подчинённых принц Аэриос согласился принять главаря вновь прибывших.

— Мы Ваше высочество в целом не против вступить в Ваше войско, но есть условие.

— Что вы хотите? — принц совсем не любил когда ему ставят условия, но нужно было хотя бы выслушать наглеца.

— Вы должны обещать, что когда станете королём узаконите истинную справедливость!

— И в чём заключается по вашему мнению истинная справедливость? — вмешалась в разговор Дозабелда.

— В том чтобы любимцы богов получали всё что им положено.

— И кто же такие эти любимцы богов?

— Тот кто сильный, смелый, высокий того боги любят, а тот кто слабый того боги не любят, а раз не любят то не надо ему помогать.

— А конкретнее?

— Ну вот если я купца какого ограблю то меня начинают таскать по судам, виру требуют, а за что? Раз я сильный и смог ограбить купца то меня боги любят, а если любят то значит я прав когда купца граблю.

— Однако — выдавил из себя принц обалдевший от столь бесхитростной философии.

— Хорошо, а что делать женщинам? — продолжала допрашивать Хлупа Дозабелда.

— Женщина должна быть собственностью мужчины.

— Почему?

— Ну она же не может себя защитить значит боги женщин не любят.

— А давай друг сердешный я тебе сейчас морду набью, без оружия и доспехов, голыми ручками морду набью и посмотрим кого боги не любят. — Дозабелда прекрасно осознавала, что набить морду такому амбалу под силу не всякому мужику, но её, что называется, понесло. — Через час перед замком! И… Уло, договоритесь со своим родственником чтобы он нам со стены не мешал.

— Хорошо Ваше высочество.

***

На обширном лугу перед замком в этот день было тесно. С одной стороны на бесплатное представление собрались все свободные от нарядов обитатели лагеря, а с другой на стене собрались почти все обитатели замка.

Дабы сохранить эффект неожиданности Дозабелда размялась заранее вдалеке от глаз посторонних и ужасно боялась, что мышцы остынут до того как взявший на себя обязанности герольда Арран Гарт закончит представлять участников поединка. Однако всему приходит конец и противники сошлись в схватке.

Сперва Хлуп хотел схватить глупую бабу и просто отшлёпать по попе как шлёпают непослушных детей, но сразу же получил удар в коленную чашечку. Слегка охромев он при этом снова попытался схватить Дозабелду, но там где она была секунду назад её почему то не оказалось и Хлуп получил пусть не сильный, но очень обидный удар в ягодицы. Хлуп падал, вставал, снова падал, но каждый раз Дозабелда оказывалась у него за спиной и била, била, била, а потом Хлуп почувствовал как твёрдый каблук врезается ему прямо в лоб и сознание его помутилось. Пытаясь на остатках воли хотя бы устоять на ногах он чувствовал как на него сыпется град ударов пока не настала блаженная тишина.

Дозабелда легла на траву и почти отключилась. Болело решительно всё. Многочисленным зрителям поединка казалось, что Дочь Защитника Белого Дома порхает по ристалищу словно бабочка и никто из присутствующих не мог знать, что многие из ударов и почти акробатических трюков которые она приминала сегодня, до этого ей не приходилось делать даже на тренировках.

«И как только я осталась жива?» — думала Дозабелда мысленно проклиная тот час когда ввязалась в эту авантюру. — «Определённо мне надо поспать, а не то я сдохну от боли» Хоть Хлуп ни разу в неё не попал, она получила как минимум несколько растяжений.

— Госпожа, как Вас там? Вы сказали что изобьёте Хлупа руками а били только ногами. Я считаю, что — это бесчестно!

Дозабелда взглянула на пришедшего качать права смазливого гея и подумала — «Чтобы ему такого сказать чтоб отвязался?»

— Знаешь парень, я из далёкой страны и у нас свои правила. — ответила возмущённому несправедливой расправой, устроенной слабой женщиной над амбалом, через пару секунд — Мне тут птичка на хвосте принесла, что твой Хлуп ложился с мужчиной как с женщиной, а таких можно бить только ногами.

— Почему?

— Потому, что они разносчики скверны. К ним вообще прикасаться руками нельзя ну, а тех из них кого удаётся поймать забивают камнями.

— Почему?

— Потому, что ложиться с мужчиной как с женщиной страшный грех перед Господом.

В этот момент пришедшие со смазливым пидорком и возмущённые так же как он, учинённой по отношению к их вождю несправедливостью молодые амбалы стали как-то нехорошо на него посматривать, а сам он как-то бочком-бочком отошёл от Дозабелды, а после резко бросился к лошадям. При этом один из товарищей Хлупа по банде поднял с земли камень и бросил в след убегавшему, но тот вскочил в седло и был таков прежде чем кто либо сдвинулся с места.

«Ну вот типа отмазалась,» — подумала Дозабелда — «А с толерантностью здесь ещё двести лет будут проблемы, если не больше. Ну кто меня за язык то тянул?»

Подождав пока погружённые в раздумья амбалы уйдут, Дозабелда устроилась на земле поудобнее и решила вздремнуть, но поспать ей снова не дали. Где то рядом раздались детские голоса и уже знакомый ей ангелочек восторженно произнёс.

— Ну, что я вам дуракам говорила! А вы? — «Да не может такого быть чтобы прыгала выше лошади и ногой выбивала рыцаря из седла.» — Все видели как она его сегодня гоняла?

— Да! Похоже очень могучий бог ей помогает.

— Эх, мне бы так ногами махать!

— А ты не будь дураком и попроси научить. Вдруг и правда научит.

— Да, что ты. Я к ней и подойти то боюсь.

— А я обязательно попрошу. — уверенно произнесла ангелоподобная девочка и дети куда-то ушли.

«Нет, так мне выспаться не дадут» — пришла к неутешительному выводу Дозабелда и обдумывая перспективу взвалить на себя ещё и обязанности преподавателя восточных единоборств поплелась до шатра.

Хлуп умер не приходя в сознание той же ночью. Его смерть так подействовала на прибившихся к принцу людей, что женщины, кроме наиболее ревностных прихожанок стали при виде матушки Ираиды смущаться и прятать глаза. Мужчины стали с ней подчёркнуто вежливы и только в глазах закалённых в боях ветеранов Дозабелда стала читать неподдельное уважение, и они больше не фыркали когда она приходила на военный совет.

Было у поединка ещё одно непредвиденное последствие. Барон наблюдавший его со стены так впечатлился увиденным, что на утро присягнул принцу. Инше правда в замке не оказалось так как в тот момент когда будущая королева махала ногами он дал дёру через подземный ход.

***

В трактире «Три карася», в самом грязном углу зала, где обычно сидел всякий сброд, было непривычно тихо. Ну как тихо — по сравнению с обычными днями. Сегодня компания из трёх хорошо одетых людей и обозлённого гнома заявилась в «Три карася», прогнала люмпенов с их законного места и, ничуть не смущаясь нескобленых столов и грязных лавок, уселась пить горькую.

— …Нет, ты понимаешь, Агаррадо, — поднять пошлину на треть, вполовину, но не в четыре же раза?! — возмущался первый из хорошо одетых людей.

— Ты прав, Арпагас, это ни в какие ворота не лезет! — соглашался с ним второй.

— Да ладно вам, ребята, — пытался успокоить их третий, — Мортаг всегда драл с нас три шкуры, однако мы как-то живём.

— Заткнись, Арраффонэ! — на секунду отвлекшись друг от друга, одновременно рявкнули первые два, а затем, повернувшись к гному, так же вместе произнесли. — Ты чего сидишь, Луйварч, разливай!

Пока гном наливал в маленькие деревянные чарки чистый, как слеза, самогон, Арпагас и Агаррадо продолжали возмущаться:

— Нет, Нисистакс уже вконец берега потерял, — возмущался Арпагас. — Решил, что раз задобрил богов, то ему теперь во всём будет удача!

— Это точно, — согласился с ним Агаррадо. — Совсем кто-то там…

— Тихо! Тихо! Тихо! — перебил его Арраффонэ, — не видишь: у всех уже налито, так что с тебя тост!

— За свободу торговли! — мрачно произнёс Арпагас и не чокаясь выпил.

— И где ты только таких тостов набрался? — также выпив, спросил Арраффонэ.

— Да так, один купец рассказал, — в первый раз за длительное время закусывая сельдью эльфийского посола, ответил Арпагас. — Одна банда, в ничейных землях, грабят прохожих ради свободы торговли, — и, усмехнувшись, добавил, — во всяком случае, так утверждает их атаман.

— Ну как же, слышал — Ебелдос его имя, а банда зовётся «Повстанцы»…

— Так, — в первый раз за вечер заговорил гном и, без тоста приняв на грудь, перед тем как занюхать, пробормотал, — ничего не понимаю.

— А что тут непонятного? — методично ковыряясь в эльфийской селёдке, пояснил Арраффонэ. — Людей честных все всегда грабят! Одни – для величия государства, другие – за свободу торговли… Наливай!

Поделиться: