— Это уже просто проклятье какое-то! Дорогой, где ты вообще взял этих воинов! — Дозабелда была злой, угрюмой и очень уставшей.

— Дорогая, ты же прекрасно знаешь откуда, — принц Аэриос недоволен не меньше жены, при этом продолжал огрызаться, пологая выволочку от жены унизительной. — Они сами ко мне пришли.

— Единственная надежда, что у наших врагов дисциплина на том же уровне, — матушка Ираида смиренно перекрестилась и тяжело вздохнув, продолжила, — только в этом случае у нас есть хоть какой-то шанс победить. — Дозабелда повернулась к стоящему на вытяжку сержанту и рявкнула. — Как это вообще могло произойти?

— Не могу знать! — гвардейский сержант Азоос, перед лицом начальства имел вид лихой и придурковатый, прямо по завету устава Петра Великого.

— Лейтенант Уло, — на её высочество, стандартные уловки военных не действовали, — может быть Вы мне объясните как такое могло произойти?

— Выясняем, Ваше высочество.

— И что Вам удалось выяснить?

— Пока ничего, Ваше высочество…

— Но мы работаем над этой проблемой, — себе под нос буркнула Дозабелда. — Куда хоть этот похититель беременных женщин побежал?

— Следопыты уже идут по следу, Ваше высочество, через несколько часов всё будет ясно…

***

— Дорогой, ты внимательно осмотрел трупы? — Дозабелда уже не ругалась, а философски посмеивалась над происходящим.

— Да, — принц был неестественно весел. — Инше среди них снова нет.

— Лейтенант Уло, — матушка Ираида посмотрела на одного из сподвижников своего мужа с истинно христианским смирением, — как это на этот раз произошло?

— Выясняем, Ваше высочество.

— Дорогой, — Дозабелда вновь повернулась к своему супругу, — это был уже пятый замок. Уже больше месяца мы преследуем этого Инше. Три замка сдались нам без боя, в одном стену нам пришлось проломить, а этот так вообще взяли штурмом. И каждый раз, этому мерзавцу удаётся ускользнуть. Мы конечно изрядно смогли пополнить своё войско за счёт окрестных крестьян, но пленников стало у нас слишком много. Кроме того, самым близким к нам укреплением является город Друнн и, скорее всего, этот неуловимый рыцарь уже там. Гонец ещё вчера сообщил, что наёмники прибыли и в старом лагере пакуют последние вещи. Нам больше не нужно блюсти конспирацию, тем более, что все и так давно знают кто мы, сколько нас и где мы находимся.

— Но матушка Агриппина!

— Перебьётся матушка Агриппина! А ты начал ей уделять слишком много внимания.

— Но ты же всегда занята! А мне иногда очень нужно получить консультацию… По богословским вопросам.

— Ну-ну!

***

Друнн бурлил. Жрецы, на всех площадях, уговаривали горожан принять хоть какие-то меры к сопротивлению. На что горожане дружно отвечали, куда жрецам следует идти, так как своих жён, матерей и дочерей горожане любили всё же больше чем богов, которые впервые за двести лет вновь стали требовать человеческие жертвы. Однако, расправится самостоятельно со жрецами горожане не решались. Тем более, что городская стража, в полном облачении, патрулировала улицы поддерживая порядок. Правда и сами стражники были такие же горожане, так что ни о каких жертвоприношениях в Друнне не могло идти и речи.

На четвертый день жрецы трёх самых крупных храмов исчезли из города вместе с семьями и пожитками, а городской голова собрал совет, на котором «лучшие люди города Друнна» должны были решить, как жить дальше.

На самом деле всё было уже решено заранее. Верхушка города прекрасно понимала, что с поддержкой, пусть и не явной, принца Аэриоса гномами, гражданская война Керате стала неизбежной. Кто в ней победит – вопрос, но то что новая династия опирается на дворянство, а не на третье сословие очевидно, а следовательно поддерживая Нисистакса в лучшем случае можно было только сохранить свою жизнь, а вот восстановив старую династию… Так что городской голова следил за дебатами, местами переходящими в мордобой и только ждал удобного момента, как объявить волю народа о том что Друнн поддерживает принца Аэриоса…

***

В королевстве Кират есть несколько коронных городов, т. е. городов подчиняющихся не местным феодалам, а непосредственно королю. У этих городов есть привилегии: выборный городской голова, королевский суд и земли на день пути от городских стен. Всё это гарантируется королевской грамотой торжественно подписанной королём Кирата на главной площади города в окружении лучших горожан. В ответ на эту «небольшую любезность» благодарные горожане всех коронных городов построили в них малые королевские дворцы или как называли их в Кирате на имперский манер Палаццо.

Палаццо Друнн было очень старым и запущенным зданием. Представители королевской династии не появлялись в нём со дня подписания грамоты. Даже принц Аэриос который бывал в Друнне по делам службы предпочитал останавливаться в гостинице. Но на этот раз отвертеться от вселения в апартаменты королевской семьи ему не удалось и сейчас в Палаццо Друнн одновременно шли: уборка, косметический ремонт, инвентаризация и подготовка к торжественному балу. Принц Аэриос вероломно передав заботы об организации предстоящего мероприятия супруге отправился в ратушу на военный совет.

Любая другая на её месте могла бы впасть в глубочайшее уныние или закатить истерику, но стойкая дочь защитника Белого Дома бывала и не в таких передрягах, и сейчас оккупировав кабинет управителя как единственное пригодное для нахождения помещение, тоже готовилась к баллу. Её высочество призвала себе на помощь двух эльфийских портних, гному из лучшей в городе ювелирной лавки, и выставив караул из пары гвардейцев, за какие-то грехи приставленных к ней лейтенантом Уло, готовилась блистать на предстоящем балу. Ещё одной представительницей прекрасного пола была молодая супруга главы купеческой гильдии.

— Нет зелёный Вашему высочеству не подойдёт, — мягко возразила Лапе Статине, — это в Мортаге зелёный цвет знати, а у нас цвет знати – оранжевый, в крайнем случае жёлтый.

— Оранжевый, Её высочеству, точно не подходит, — возразила одна из эльфиек, по имени Бугыниэль.

— А в жёлтом, Её высочество, не будет смотреться, — уточнила Гууниэль – другая эльфийка.

— Как у вас поверхников всё сложно, — тяжело вздохнула Гахайна, представительница подгорного племени, — у нас в ходу только три цвета: белый, чёрный и серый.

— Это потому, что у вас гномов, зрение плохое, — подколола гному Бугыниэль.

— А вот и нет, — возразила представительница подгорного племени, — самоцветы мы друг от друга отличаем.

— Девочки, не ссоритесь, — жалобным тоном попросила Гууниэль, собирая разложенные ткани.

— А красный у вас есть? — спросила Дозабелда, которой уже надоели эти препирательства.

— А что? — заинтересовалась Бугыниэль. — Смело. Необычно.

— И к украшениям подходит, — вставила Гахайна.

— Ладно, значит с платьем – решили, — подытожила Дозабелда, — а теперь поговорим о том, за чем я вас собственно сюда пригласила.

— Мы готовы через неделю поставить триста арбалетов, — начала гнома, — но есть проблема – металлические тетивы за это время не сделать.

— И не надо, — ответила Дочь Защитника Белого Дома, — идея не оправдала себя — тросик слишком жесткий – поэтому рвётся, хотя и не боится воды.

— А если её заменить паучьим шнуром? — робко уточнила Гууниэль.

— Хорошо бы, — вздохнула гнома, — да вы ведь за него дерете, как не знаю за что.

— Пусть это будет скромным вкладом в наше общее дело, — ухмыльнулась Бугыниэль.

— Мне ещё нужны доспехи из эльфийского шёлка, — уточнила Дозабелда.

— Цвет, гербы, знаки различия? — тут же уточнила эльфийка.

— Что-нибудь не бросающееся в глаза, вроде такого, — ответила Дозабелда и ткнула пальцем на сваленную в углу «Горку».

— Редкий цвет, такой шёлк мы не делаем, — робко возразила Гууниэль, — может быть Вам зелёный подойдёт?

— Сойдёт, — повертев в руках кусок материи ответила Дозабелда, — на шапели тоже сделайте из него чехлы.

— Вы хотите прятать войско в лесу, Ваше высочество? — заинтересованно спросила Лапе Статине.

— Иногда.

— Тогда я передам мужу, чтобы ножны и прочую амуницию делали без украшений, а железные мелочи – заворонили, — полувопросительно сказала жена главы купеческой гильдии города Друнн.

— Отличная мысль, — улыбнувшись, ответила Дозабелда.

— Мечи, кинжалы, наконечники для стрел, болтов и копий сделать успеем, — вновь влезла в разговор Гахайна, — щиты – нет.

— И не надо – обойдутся без щитов, главное чеснока побольше.

— Не боитесь, Ваше высочество, что дворянство Вас не поймёт? — уточнила Лапе Статине.

— Я воюю с язычниками, — отмахнулась Дозабелда, — а они между прочем людей в жертву приносят!

— Ну у всех свои боги, — робко влезла Гууниэль, но была перебита главой новой религии:

— Мой Бог – равнее других!..

***

— …Разумеется Сир, — один из купцов склонился в почтительном поклоне и замерев на месте отстал от свиты.

«Любопытно, как отец со всем этим справлялся?», — подумал Аэриос идя по коридору во главе прихлебателей. Вообще с точки зрения принца Кирата, весь военный совет был каким-то форменным сумасшествием. Обсуждали что угодно, но только не будущую военную компанию. А сейчас его высочество следовал на обед, на котором, как подозревал Аэриос, тоже не удастся поговорить об военных вопросах. Вот и получалось, что за день о предстоящей войне ему удастся поговорить только те несколько минут, когда он перемещается из одного зала в другой.

Принц на секунду остановился, а затем сменил направление и вышел на балкон. Повернувшись к лакею, Аэриос распорядился:

— Кубок вина, — и отвернувшись от свиты, опершись на каменный парапет, начал разглядывать сад.

План военной компании был прост. Создать из примкнувших к нему дворян мощный, бронированный конный кулак и сим кулаком разбить все преграды на своем пути к столице. Пехота, как впрочем и обоз, на данном этапе играла исключительно вспомогательную роль. Идея сама по себе была не плохая, но дворян в «кулаке» катастрофически не хватало, да и сами дворяне, как бы это сказать помягче, амуницией не блистали во всех смыслах этого слова. Пришлось соглашаться на «лучших» людей из третьего сословия которые могли купить себе, как впрочем и примкнувшим к принцу дворянам, доспехи и коней, да только выучки у получавшейся конницы…

— Ваше вино Сир, — побеспокоил размышление принца лакей, принесший кубок с вином на подносе.

Взяв кубок и кивнув отпуская слугу, Аэриос пригубил вино, вновь повернулся к саду и подумал: «А может быть всё же прислушаться к мнению жены и сделать ставку на пехоту?». Дозабелда рассказывала своему супругу про Битву при Креси, где лучники выкосили цвет рыцарства. Проблема в том, что лучника быстро не подготовишь. Супруга говорила что-то про то, что она собирается создать свою храмовую стражу и вооружить её арбалетами, но… «Арбалет это не лук, скорострельность не та», — подумал принц, с удивлением обнаружив, что он выпил уже половину кубка: «Не пойдёт. А вот в идее тяжелой пехоты с длинными копьями, что-то есть… Решено, формирую тяжеловооружённый легион, ставлю на него Уло, капитана он давно заслужил, и подставляю его под удар вражеской конницы. А когда она потеряет силу своего удара, тут и наша кавалерия пригодился…».

Принц принял решение, допил залпом вино, и поставив кубок на парапет быстрыми шагами пошагал в обеденный зал. Свита почтительно двинулась за ним. И только один из лакеев приотстал, чтобы забрать кубок, когда его высочество соизволит удалиться…

***

— Мы нашли заброшенный лагерь изменников, — подскакавший на сером жеребце разведчик лучился довольством.

— И что нам это даёт? — иронично спросил граф Лидека, являющийся командиром отряда карателей.

— Мы можем пойти по следам, — весело ответил разведчик, предвкушая «славную охоту» за чернью.

— Вообще-то мы и так знаем, куда они двинулись, — в том же тоне ответил граф. — В Лаберте войско принца не появлялось, так что они пошли к Друнну. Вы лучше охранение выставите, а то на моих желторотиков надежда как… — Лидека глубоко вздохнул.

Вторые-третьи сыновья дворян, бывшие основной массой в его отряде были патологически не способны к чему-нибудь кроме конной сшибки да разгону и так разбегающихся крестьян.

— Ваша светлость, солнце ещё высоко, может стоит продолжить преследование?

— Я хотел бы осмотреть лагерь лично, — граф не разделял энтузиазма своего подчинённого, и повернувшись к оруженосцу спросил. — Ну что поехали!?

Оруженосец прохаживаясь по дороге разминал уставшие после длительной скачки ноги, но услышав вопрос-пожелание графа немедленно очутился в седле и они тронулись в путь.

— Дело дрянь, ваша светлость, — старый сержант личных гвардейцев графов Лидека встретил своего господина на въезде в лагерь. — Десять больших казарм. За частоколом площадка для строевых упражнений, утоптанная не хуже плаца. Даже ристалище небольшое есть. Амбары добротные, крытые соломой, перед уходом выгребли всё до зернышка. Нужники не в каждом армейском лагере такие увидишь, да и вообще чистота. Вокруг лагеря следы от снятых ловушек. Волчьи ямы засыпаны. Уходили хоть и спешно, но без суеты.

— Давно ли ушли Райне? — уточнил граф у сержанта.

— Не знаю точно, ваша светлость, но не менее как десять дней – дождей не было, поэтому следы ещё можно прочитать.

— А скажи-ка Райне, чего они отсюда ушли?

— Либо лагерь стал им слишком тесен, либо нашли более укреплённое место.

— Полагаешь Друнн пал?

— Да кто ж их знает этих гномьих друзей, — пожал плечами старый сержант, — может сами ворота открыли.

Утром следующего дня карательный отряд графа Лидека был поднят ещё до зари и свернув лагерь выступил с первыми лучами солнца. Форсированным маршем всадники шли по тракту к Друнну, благо у каждого были две заводные и тройка вьючных лошадей.

Спустя четыре часа колонна всадников влетела в селение, чем вызвала панику среди местного населения, которое не преминуло разбежаться. Но разведчики сработали четко. Спустя четверть часа старый гвардейский сержант уже докладывал Лидеку:

— Ваша светлость, месяц назад разбойники, под предводительством принца Аэриоса, сожгли храм, убили жрецов и присвоили себе все сокровища…

— И не побоялись гнева богов? — с некоторым интересом перебил граф.

— Местный, которого мы расспросили, твердил про какую-то жрицу нового бога, супругу принца…

— Так значит, его высочество, был околдован ведьмой… — задумчиво, будто сам себе, но весьма внятно, пробормотал Лидека.

— И не только он, ваша светлость, — старый сержант сразу всё понял, и начал, как говорили в другом мире и времени: «колебаться вместе с линией партии». — Сотни две местной черни, забрав своих домочадцев, ушли вместе с армией отринувшего веру отцов принца.

— Так Райне, об этом будем говорить в столице, — свернул многообещающую тему граф, — а пока после привала идём форсированным маршем до ближайшего замка, кстати, чей он?

— Если прямо по тракту то барона Джуодес, а если в сторону от дороги то замок Протингасов ближе будет, но он совсем небольшой, ваша светлость, — ответил сержант.

— Так вот, переночуем у Джоудесов, а после этого идём всерьёз, с боковыми дозорами, авангардом и арьергардом – нам случайности не к чему…

Вечером того же дня граф Лидек смотрел на обгорелые развалины замка барона Джуодес. Если с донжоном и боковыми башнями было всё понятно – их явно подожгли уже, после того как напавшие их захватили, то вот надвратная башня…

— Нашли что-нибудь Райне? — повернувшись спросил граф у стоявшего рядом старого сержанта своей гвардии.

— Так точно, ваша светлость, — вытянувшись ответил сержант, — разрешите позвать Клажуноса?

— Это тот, который по молодости шлялся с вольным отрядом в империи? — уточнил Лидек.

— Так точно, — вытянувшись ещё сильнее ответил Райне и, дождавшись одобрительного кивка начальства, повернувшись, закричал. — Барона Беземиса приглашает их светлость!

Часовые по лагерю продублировали приказ, и спустя несколько минут к графу быстрым шагом подошёл мрачный мужчина лет сорока.

— Ваша светлость, — слегка склонив голову, произнёс барон.

— Ваша милость, — едва кивнув в ответ, ответил граф.

— Чем могу помочь?

— Вы помнится, в молодые годы, участвовали в нескольких осадах?

— Было, — криво усмехнувшись, ответил Беземис.

— Как думаете, чем могли пробить эту брешь? — Лидек кивнул головой в сторону обрушенной надвратной башни.

— Судя по всему метательной машиной, — ответил барон и уточнил, — я тут видел кучу бревен очень похожую на остатки средней сиенской пращи, — но, увидев непонимание в глазах графа, пояснил проще. — Этой штукой можно метать достаточно большие камни. Одним ударом стены не обрушить, но дня за два или три…

— Благодарю Вас барон, — перебил Клажуноса граф, давая понять, что аудиенция окончена.

— Ваша светлость, — поклонившись, ответил Беземис и, не дождавшись какого-либо распоряжения, пошёл по своим делам.

— Так Райне, — спустя пару минут, голосом полным железа, произнёс Лидек. — С этого момента мы все должны уяснить, что воюем не с чернью, а с армией. На рассвете соберёшь всех перед замком, я постараюсь вбить в эти лихие головы, что охота окончилась и началась война. С которой они могут и не вернуться, если будут продолжать вести себя так как раньше. Никакой самодеятельности. Железная дисциплина и четкое выполнение команд!

— Ваша светлость, — скептически заметил старый сержант, — Вы уверены, что это поможет?

— Нет Райне, не поможет, но я обязан так сделать…

***

— Дорогая, я всё понимаю, — принц Аэриос подъехал на чёрном жеребце к своей супруге, ехавшей на белой кобыле, — но зачем твоим стражникам лопаты?

— Во-первых, не лопаты, а лопатки, — Дозабелда придержала свою лошадь, — а во-вторых – увидишь.

На данное заявление принц только закатил глаза к небу и начал демонстративно шептать «отче наш» – молитву, которую всё же заставила выучить его супруга. Вообще её «храмовая» стража, которая полагалась Дозабелде как главе нового религиозного государственного культа выглядела очень необычно. Основной массой личного состава были арбалетчики, которые по глубочайшему убеждению матушки Ираиды не должны были принимать участие в рукопашной ни при каких обстоятельствах, однако всё же имели короткие мечи с корзинчатой гардой. Помимо мечей рядовые имели на поясе чехол с саперной лопаткой, десятники – вместо лопатки имели топор, а сотники, дополнительно к короткому мечу имели ещё скьявону – эдакую предтечу шпаги. На головах у них были обтянутые зеленым эльфийским шёлком шапели, а туловище защищали эльфийские стеганки и такие же стёганные штаны-галифе.

Ещё одной особенностью стражи было то, что в ней было довольно много, не меньше трети женщин. По началу над этим посмеивались, но затем все оценили полевые кухни и банно-прачечный комплекс. Вооружены они были накитанами и дополнительно имели кинжал. У некоторых ещё были арбалеты, но все вспомогательные силы стражи были облачены в те же доспехи, что и арбалетчики. Дозабелда первой в Кирате дошла до штатно вооруженного обоза.

Третьей, самой малочисленной частью стражи были пикинёры, которые были дополнительно вооружены боевыми топорами на длинной ручке и тесаками. Облачены они были в кирасы с пристёгнутой снизу пластинчатой или кольчужной юбкой, имели наручи и боевые рукавицы. На головах были барбюты. Вместо поножей все «храмовые» стражники были обуты в высокие, чуть выше колен, сапоги из очень толстой, специальным образом обработанной, кожи с металлической накладкой на носке и толстой, подбитой, на манер сапог солдат вермахта, стальными шипами, жёсткой подошвой. В процессе изготовления обуви для бойцов, Дозабелде пришлось «изобрести» таблицу размеров и два часа вдалбливать местным сапожных дел мастерам, что колодки для левой и правой ноги должны отличаться.

В отличие от своей супруги, которой при распределении новобранцев достались самые бедные воины, из-за чего их пришлось вооружать за счет «храмовой казны», Аэриос взял в свою армию людей состоятельных которые пришли со своим оружием и доспехами. Поэтому оружие и доспехи в армии принца были разные, наследник престола и будущий король потратился лишь на пики и накидки.

— Так это поле, мой дорогой супруг, ты выбрал для битвы? — в последнее время Дозабелда, бравшая у баронессы Джоудес уроки хороших манер, применяла полученные от неё знания с рвением свойственным всем неофитам и от этого страдала «повышенной куртуазностью».

— Да – это, — ответил Аэриос.

— Любимый, где ты расположишь свой правый пехотный полк? — всё тем же тоном спросила обожающая своего мужа супруга.

— Вот там, — ответил принц и рукой показал приблизительное место.

В ответ Дозабелда очаровательно улыбнулась своему мужу и повернувшись в сторону сопровождающих её сотников «храмовой» стражи, уже совершенно другим тоном рявкнула. — Командир первой сотни, выставив предварительно охранение, организовать добычу дерева. Командир второй сотни, уточнить у лейтенанта Уло расположение первого королевского пехотного полка и перед его позицией вбить под углом в сторону противника колья, а затем их концы заострить. И что бы ни одна лошадь через них не проскакала!

Вновь повернувшись к своему супругу, и слегка виновато улыбнувшись, как бы показывая, что она смущена тем, что он застал её в столь «пикантный» момент, Дозабелда продолжила прежним тоном:

— Возлюбленный мой супруг, — тут принца слегка перекосило, так как вся эта «куртуазность» уже сидела у него в печёнках, и он надеялся, что его супруга «наигравшись» вернется к своей прежней манере речи, — а где ты расположишь свой левый пехотный полк?

— Вон там…

— Командир третьей сотни, уточнив у лейтенанта Уло расположение второго королевского пехотного полка, вбить параллельно перед его позицией рогатки и положить на них жерди. Перед противником и вторым пехотным должно быть не менее трёх сделанных Вами препятствий, все – на разной высоте!

Вновь повернувшись к своему мужу, Дозабелда спросила:

— А моих где расположишь?

— Вон там, за болотцем.

— Командиру пикинёров вырыть канаву параллельно болоту, отбрасывая землю так, чтобы на нашей стороне был вал. Концы канавы и вала завернуть в нашу сторону, от противника. Остальные сотни вам помогут. Сотник, — тут Дозабелда запнулась, так как фамилия прибившегося к ней сына купца вылетела у неё из головы, так что она продолжила уже другим тоном, так сказать играя умудрённую опытом командиршу перед свежеиспеченным офицером. — Артём, завтра нам предстоит битва, а сегодня у нас у всех много работы. Так что постарайся чтобы твои подчинённые приготовили не просто хорошую, но и вкусную еду, а так же много воды – в бой нужно идти в чистом… — Уже не Дозабелда, супруга принца, а матушка Ираида, перекрестила своих подчинённых и проникновенно произнесла. — С Богом! За работу и помните, что чем лучше вы окопаетесь, тем больше шансов будет у нас победить.

Поделиться: