Орки поймали их в лесу, где она, с ещё тремя девушками из банды, собирала поздние осенние грибы. Три дня орки, как какие то половцы или, может быть, печенеги, тащили девушек за лошадьми на аркане. По дороге их нагнали ещё несколько орков, один из них тащил на аркане Учителя. На киратской заставе, орки передали их людям. Королевские стражники были суровы и молчаливы. Погрузив пленниц в повозку, долго везли до ближайшего города, где поместили в тюрьму.

Камера была тёмной, сырой и грязной. Рядом с дверью стояла приличных размеров бочка, о назначении которой, недвусмысленно, говорил источаемый ею запах. — «Так вот ты какая, параша» — подумала Даздраперма осматриваясь в своём новом жилище. Высоко, где-то под самым потолком, имелось оконце, не имевшее даже намёка на стёкла. Вместо них в него была вставлена толстая металлическая решётка. Под окном на куче грязной соломы лежали три неприятного вида женщины и смотрели на вновь прибывших столь нагло и вызывающе, что у Даздрапермы возникло желание немедленно дать им в их наглые грязные рожи.

— Эй новенькие ваше место у бочки! Графиня подвинься. — прохрипела старшая из старожилок, голос её был пропитой и какой-то простуженный. — Если понравитесь то позову вас к себе, а не понравитесь то… Графиня мне не понравилась. — тут она засмеялась, но её голос сорвался и смех перешёл в громкий кашель.

— Да? А кто ты такая, чтобы в этой хате порядки свои устанавливать? — Даздраперма медленно подошла к куче соломы под стеной и остановилась изображая беспечность.

— Ах, ты сучка! — уловка сработала и старшая быстро вскочив нанесла мгновенный удар, но Даздрапермы там уже не было. Удар в челюсть прилетел откуда не ждали и старшая отлетев больно ударилась боком об стену.

Ах, ты тварь! — взревела она и снова бросилась в бой, но внезапно споткнувшись впечаталась лбом в стену напротив. Отлепившись с трудом от стены она сделала шаг в сторону Даздрапермы и внезапно рухнула на колени. Даздраперма, не желая давать противнице время на то, чтоб опомнится, подскочила к ней и придав ладоням форму маленьких лодочек без изысков хлопнула её по ушам.

Пока старая паханесса приходила в себя и пыталась понять почему вокруг стало так тихо, молодые бандитки заняли кучу соломы и выслушивали сбивчивые оправдания компаньонок прежней владычицы камеры.

— Мы что? Мы ничего! Мы обычные проститутки, а она воровка и в братстве, стало быть в авторитете.

— Теперь мы на этой хате в авторитете! — Даздраперма, просидевшая почти три года в лесу, ни бельмеса не смыслила в местных обычаях, но твёрдо знала, что наглость — второе счастье.

***

Дозабелда стояла по пояс в воде. Конц лета выдался жарким и вода ещё не успела остыть. Берег озера заполняла толпа и нельзя сказать, что сейчас эти подданные очень хотели видеть свою королеву. Скорее наоборот. Уже год прошёл со дня мясорубки и в столице практически все дальновидные жители приняли христианство. И вот теперь ещё недавно скакавшие вокруг жертвенников благонадёжные подданные заваливали королевскую канцелярию кляузами с требованием немедленно изгнать или вообще сжечь на костре всех оставшихся верными старой вере сограждан. Когда вал доносов, коллективных петиций и индивидуальных обращений, с мольбой защитить всех добрых христиан от козней проклятых язычников, превзошёл все мыслимые пределы, у Его Величества сдали нервы, и он издал указ в соответствии с которым матушка Ираида теперь крестила в христианскую веру людей которые этого совсем не хотели.

Между тем Дозабелда сейчас размышляла о том всё ли правильно делала эти три года и уверенно пришла к выводу, что неправильным было практически всё. Она вспомнила как покупала первую свою паству рыбной похлёбкой. Как вышла за муж за человека которого едва знала, но который предложил защиту для её маленькой церкви и потом совершенно случайно оказался киратским принцем. А когда она вспомнила сотни жрецов под ногами которых лично запалила костёр ей вдруг стало страшно — «А достой на ли я вообще нести слово божие после стольких убийств и других неблаговидных поступков? Может Бог давно оставил меня и всё то, что я делаю бесполезно? Кто вообще дал мне право назначать себя главой церкви, полагать в сан епископов и священников?» — Дозабелда пыталась найти ответы и не могла их найти. — «Впрочем следует начинать. Люди ждут и не стоит отнимать у них время.» — завершила разговор с своей совестью матушка Ираида и решила начать таки исполнять указ своего венценосного мужа.

Первой стражники загнали в воду девушку в столь откровенном наряде, что её род занятий вряд ли мог вызвать у кого-то сомнения. Девушка, как отметила Дозабелда, была очень красива и было ей вряд ли более шестнадцати лет.

«Надо сегодня же убедить мужа ввести ограничение по минимальному возрасту для занятия проституцией, а то стражники недавно болтали, что в столичных борделях одни малолетки.» — запланировала очередное важное дело матушка Ираида, а сама улыбнувшись самой доброжелательной улыбкой какую только могла выдавить из себя в этот момент обратилась к малолетней жрице любви.

— Как зовут тебя девочка?

— Вольга. — нехотя ответила шлюшка оглядываясь по сторонам и как бы раздумывая, есть ли сейчас у неё возможность сбежать или лучше покориться судьбе.

— Вольга? Какое знакомое имя!

— Ну да. Так зовут мать Вашего мужа.

— И правда… Давай не будем о грустном!?

— Она Вас… Не приняла?

— Не злорадствуй! Вот выйдешь замуж…

— Вы правду думаете, что меня кто-то возьмёт?

— Поверь мне девочка и не такие чудеса в жизни бывают.

— И Вы ярчайшее тому подтверждение.

— Не дерзи! Люди ждут. Подойди-ка ко мне поближе. Да не бойся ты! Я же тебя не съем?

— От Вас можно ожидать, что угодно!

— При свидетелях я тебя есть не буду, да и без них… Ну скажи, что в тебе есть? Одна кожа да кости!

— Ладно делайте со мной, что Вам нужно, может быть останется время поспать. Мне всю ночь еще надо будет работать.

— А работу лучше другую найди ибо эта грех перед Богом.

— Ну грех значит грех!

Взяв строптивую малолетку за плечи Дозабелда торжественно произнесла: — Во имя Отца и Сына, и Святого духа…

Потом макнула девочку в воду с головой, а после положив руку на её на мокрую голову закончила обряд со словами: — Властью данной мне Господом нарекаю тебе имя Ольга.

Потом матушка Ираида развернула новую христианку спиной к себе и слегка дав коленом под зад напутствовала её со словами: — И всё таки больше не надо грешить.

Вопреки ожиданиям Дозабелды девушка не пошла в сторону берега, а развернувшись, сверкнула глазами на неё с такой злобой, что она сама того не заметила как приняла наиболее подходящую стойку для драки по пояс в воде.

— Не грешить! А как я могу не грешить!? Замки, земли, дома, вы у нас всё отобрали. У меня на руках брат и две младших сестры. Когда вы убили отца, то мать… Мать не вынесла и… У меня нет ничего и никого, кто бы мог обо мне позаботится. Что мне делать?

Дозабелда молча слушала давая девочке выговориться, а потом спокойно сказала: — Приходи завтра в полдень ко мне во дворец. Я велю охране тебя пропустить. Ничего совсем без труда, я тебе обещать не могу, но попробую для тебя что-то придумать.

— Вы на самом деле хотите помочь? Но я Вас ненавижу!

— Бог велит нам помогать своим ближним, ну а ненависть… Всё в этом мире проходит и ненависть тоже пройдёт.

Дозабелда долго смотрела за тем как девица брела задумчиво к берегу, а когда та скрылась в толпе громко крикнула ближайшему стражнику — Давай следующего! — а сама при этом подумала — «Ну зачем я этих… крещу?»

***

Очень скоро Даздраперме надоело слушать глупую болтовню проституток и она потребовала к себе для беседы Графиню, но та как сидела у бочки так и осталась сидеть.

— Глися, лапочка, приведи-ка эту зазнайку сюда.

Глися, беглая мортагская крестьянка, несмотря на свой юный возраст обладала весьма внушительными размерами и имела в банде должность поварихи.

— А ну, встать! Когда тебя атаман видеть желает, надо птичкой лететь. Поняла!?

— Поняла. — девушка лет шестнадцати которую в камере звали Графиня нехотя подчинилась.

— Почему тебя называют Графиня?

— Я Графиня.

— А где твоё графство?

— Отобрали.

— Давно?

— Сразу после того как на трон взошёл новый король.

— У неё отец в заговоре Нисистакса участвовал. — пояснила одна из проституток.

— И ты тоже стало быть заговорщица?

— Я всё время в замке сидела, а потом пришли люди нового короля и выгнали меня в чём была. Украшения, что отец подарил и те отобрали.

— А здесь ты за что?

— Я в Мортаг к отцу пробиралась…

— И?

— У меня нашли письмо от друзей…

— Хотят знать, что за друзья?

— Да.

— Так скажи.

— Но они мне доверились… Это будет бесчестно!

— А давать тебе это письмо было честно? Ты хоть знала, что в этом письме?

— Нет! Я писем чужих не читаю.

— Сдавай всех!

— Нет!

— Ну и дура!

***

Вольга шла к королеве. Одевшись в единственное приличное платье она медленно брела в сторону дворца. Ей казалось, что — это ловушка, но надежда, выбраться из того ада, в котором она прибывала теперь, заставляла её рисковать. Вот и площадь перед воротами королевского замка. Пока Вольга сбивчиво рассказывала гвардейцам о цели визита, пока долго ждала возвращения посланного к королеве мальчишки, пока он же провожал её в покои Доброй Госпожи, страх буквально проник в каждую клеточку тела и её начала бить сильная дрожь.

— Ты пришла всё таки. Не испугалась, что я тебя съем?

— Я… я…

— Ты не волнуйся. Сядь ка вон за тот стол, возьми пергамент и напиши… В общем всё, что умеешь то и пиши.

— Это как?

— Ну, ты петь допустим умеешь?

— Умею!

— Ну так и пиши — умею петь! Ну и дальше всё, что умеешь пиши.

Через час уже переставшая дрожать девушка отдала королеве список стандартных умений для благородной девице на выданье.

— Да негусто — дала своё заключение Дозабелда и заметила — Но почерк у тебя больно хорош. Как вы можете писать гусиным пером, да ещё на пергаменте?

— У вас на родине на чём пишут.

— На бумаге. Я кстати её здесь и видела то один раз.

— Слишком дорого на бумаге писать.

— Ты серьёзно!? А почему?

— Так её из Сиена привозят. Даже если она там и дёшево стоит, то пока довезут.

— А здесь делать её не умеют совсем?

— Вроде эльфы делали раньше, а больше никто.

— Вот тебе и работа нашлась. Завтра мы начинаем делать бумагу.

— Но я…

— Ты не умеешь? Так я научу. Подумай. Ну, не самой же мне её делать?

 

Впрочем ни завтра, ни через декаду к производству бумаги никто так и не приступил. Вначале Вольга собирала камыш и раскладывала его для просушки, потом зачем то ходила в компании с молчаливым гвардейцем и выпрашивала у плотников и столяров обыкновенные щепки и стружку. Проживала всё это время Вольга в комнате королевской камеристки, хозяйка которой несмотря на самое низкое происхождение могла, запросто, часами болтать с королевой и держала себя с ней не как служанка, а как старая, проверенная временем и пользующаяся безграничным доверием подруга. Не смотря на то, что они были с Верой ровесницы, Вольга чувствовала, что эта дочь простого мортагского сапожника видела в жизни настолько больше её, что ей, дочери благородных родителей, неплохо было бы многому у неё поучиться. Не смотря на то, что её снабдили одеждой и кормили так, что она умудрилась за несколько дней слегка потолстеть, нужно было платить за жильё и еду для брата и младших сестёр, но денег за службу платить ей никто, даже не собирался. В день расплаты, когда королева прибывала, как показалось Вольге, в отличном расположении духа, она решилась попросить у неё хотя бы аванс.

— Оля, солнышко, мы тебя плохо кормим?

— Нет, но сёстры…

— Сестёр приведёшь во дворец. Еды слава богу хватит и им, а деньги мы пока, что с тобой не заработали. Продадим бумагу, посмотрим, что у нас выйдет и тогда ты или станешь богатой или будем тебе другую работу искать.

— Да, но…

— Брата тоже сюда приводи. Мне супруг отдал под мастерскую какой-то домик, там и будете все вместе жить. А еду вам с дворцовой кухни приносить будут.

***

— Ей, Графиня, расскажи, что ни будь? — Даздраперме не нравилось уныние девушки и она пыталась её растормошить.

— Я не знаю, что вы хотите услышать.

— Да плевать! Расскажи как зовут короля? Как зовут королеву? Что хотел этот ваш… Нисистакс? Почему твой отец был за него, а не против? Почему новый король победил?

— Победил потому, что сражался бесчестно?

— А того прежнего короля, что был до Нисистакса, вроде убили?

— Да.

— Это было сделано честно?

— Нисистакс боролся за правое дело!

— И в чём заключалось правое дело?

— Я не знаю, отец так сказал.

— Хорошо, что он сделал когда пришёл к власти?

— Он жрецам людей резать на алтарях разрешил — вмешалась в разговор одна из проституток по имени Гимра.

— А ещё?

— Я не знаю!

— Ничего ты не знаешь, но в петлю за его сторонников лезешь. Как зовут короля?

— Аэриос Первый!

— А королеву?

— Проклятая ведьма!

— Кто!?

— Королева!

— Ну кому ведьма, а кому добрая госпожа. — поддержала беседу подруга Гимры по имени Хирра.

— Так зовут её как?

— До-за-бел-да! — медленно, по слогам произнесла Графиня и брезгливо сплюнула, как будто от произнесения имени королевы у неё образовался неприятный привкус во рту.

— А ещё какое нибудь имя у неё есть? — после долгой паузы спросила Даздраперма Графиню.

— Иногда её зовут Ираида. — ответила девушка и скорчила такую кислую рожу, что всем окончательно стало понятно как сильны её чувства по отношению к «доброй госпоже» и они совершенно точно не положительные.

Атаманша больше не задавала Графине вопросов и весь день пребывала в молчании, а под вечер когда тюремщики делали вечерний обход Даздраперма им заявила:

— Вы должны, немедленно, отпустить меня с моими людьми!

— Почему ты решила, что мы должны вас отпустить? Я к примеру считаю, что мы должны вас повесить. — настроение у надзирателя было хорошим и только по этому он завёл с арестованной разговор, а не врезал палкой по голове без лишних вопросов.

— Потому, что я сестра королевы!

 

 

Поделиться: