Великий воин клана «Белой стрелы» шёл по лесу. Мэллорны высились тут и там вперемешку с вековыми дубами. Эрлам, посмотрев на дубы, подумал, что стоило бы напомнить старейшинам клана, что подлесок следует иногда вырубать. Солнце ярко светило в промежутках между могучими кронами. Иногда его закрывали редкие облака, но это всегда продолжалось недолго.

«Как хорошо» — подумал Эрлам — «Что порождения дроу давно покинули этот мир. Нет больше ни хитрых вампиров, ни ненасытных в своей кровожадности вурдалаков. Эх, не на кого больше охотится» — закончил он свою мысль и вышел на небольшую поляну.

Внезапно полнеба закрыла угольно чёрная туча, и потянуло ледяным ветерком.
«Наверное, будет гроза» — подумал Эрлам и поёжился — «Давненько я такой тучи не видел. Придётся возвращаться назад». Тем временем туча всё разрасталась, и на поляне пошёл густой снег. «Метели только мне не хватало».

Эрлам успел сделать только пару шагов, как с неба камнем упали они… Огромные то ли птицы, то ли летучие мыши кружили вокруг великого воина, не давая сделать ни шагу. Эрлам выхватил меч, который тут же обратился в змею. Отбросив очковую кобру, Эрлам схватился за лук, но у него как назло не было тетивы. Размахивая им словно палкой, Эрлам стал пробиваться под защиту мэллорнов, но трава опутывала его ноги и не давала идти. Эрлам упал, попытался встать на колени, но тут на него сверху спикировала одна из странных птиц. Эрлама с силой впечатало в землю, и земля вдруг стала податливой, словно пух. Эрлам почувствовал, как проваливается в пустоту.

Удар о дно пещеры выбил воздух из лёгких, и великий воин закашлялся, не в силах вздохнуть. Потихоньку зрение начало к нему возвращаться. Эрлам увидел, что стены пещеры покрывает светящийся мох. Великий воин поднялся сперва на четвереньки, а потом в полный рост. Застыв в нерешительности, он размышлял, в какой стороне мог быть выход. И тут он услышал за спиной шорох тысячи лап. Сперва далеко, но потом всё ближе и ближе, этот шум нарастал, превращаясь то ли в рёв, то ли в гул. Эрлам побежал, не разбирая дороги. Какие- то призраки вставали у него на пути, но он бежал сквозь них. Дикий, сидящий в глубинах души, первобытный ужас гнал его всё дальше и дальше. Эрлам перепрыгивал через ручейки расплавленной лавы, уворачивался от падающих на него сталактитов и бежал до тех пор, пока не упёрся в тупик.

Внезапно свод пещеры позади Эрлама обрушился, и наступила кромешная тьма. Эрлам прислушался. Тишина была гробовой, но великого воина не оставляло ощущение чьего-то злого присутствия. На лбу Эрлама выступил пот, а тело начало бить мелкой дрожью. Эрлам услышал слабые шепотки. Постепенно они становились всё громче и громче, и Эрлам стал разбирать сперва отдельные слова, а потом и целые фразы.

— Зачем ты пришёл сюда, перворождённый?
— Что ищешь? Что хочешь узнать?
— Как выйти отсюда!? — крикнул Эрлам.
— Мы не знаем!
— Мы многое знаем!
— Кто вы?
— Мы знаем, что мы не знаем!
— Как выйти отсюда!? — снова крикнул Эрлам.
— Никак!
И Эрлам, великий воин, заплакал.

Внезапно со всех сторон послышался страшный шум. Сначала на Эрлама упали отдельные капли холодной воды. Постепенно невидимый дождь становился сильнее. Вода в пещере начала прибывать. Её становилось всё больше и больше, и вот она уже достигает лица. Эрлам был хорошим пловцом, но некая сила словно приклеила ступни его ног к полу пещеры. Он, вытянувшись как струна, пытался сделать хотя бы один слабый вздох, но вода добралась до ноздрей, и тут пол под ним провалился. Бурлящий поток потащил его вниз. Эрлам наглотался воды, но каким-то чудом не захлебнулся.

Очнулся он на песке. Насколько хватало взора, вокруг простиралась пустыня и слабый, почти не дующий ветер был сух и горяч.

— Где я? — прошептал удивлённо Эрлам.
— Ты здесь! — ответили шепотки.
— А здесь это где?
— Нигде!
— А вы это кто?
— Никто!
— Как выйти отсюда?
— Никак!
— Мы не знаем!
— Мы знаем!
— Мы знаем, что ничего не знаем!
— Тихо! — крикнул Эрлам, но шепотки и не подумали замолчать.
— Здесь так тихо.
— И сухо. Совсем нет воды.
— Нет воды.
— Нет воды.
— Нет воды.
— Сам знаю, что здесь нет воды.
— Мы знаем, что знаешь.
— Мы знаем.
— Всё знаем.
— Всё знаем о том, что не знаем.
— Мы знаем, что мы не знаем.
— Ничего не знаем.
— Не знаем.
— Знаем.

Эрлам перестал обращать внимание на назойливых духов, повернулся в ту сторону, куда падала его тень и пошёл, просто чтобы хоть куда-то идти.
Солнце жгло его спину. Через час или может быть два, Эрлам давно потерял счёт времени, пришлось сбросить чёрную куртку и остаться в белой нательной рубахе. Губы у Эрлама растрескались, нос забился горячим воздухом, стало невозможно дышать. Из последних сил Эрлам поднялся на вершину бархана и увидел их…

Огромные, размером со слона, пауки двигались цепью. Концы цепи, что левый, что правый, уходили за горизонт. Эрлам развернулся и побежал. Огромное белое солнце слепило глаза. Ветер дул прямо в лицо. А Эрлам всё бежал и бежал, спотыкался, падал и снова бежал. За спиной у Эрлама слышался скрип, издаваемый трением о песок тысячи лап, и он приближался, неумолимо, как сама смерть.

Эрлам уже не мог бежать. Он полз, иногда поднимаясь на четвереньки. Его одежда скрипела от налипшего на неё песка и больно натирала кожу.
— Врёшь! Не возьмёшь! — из последних сил прохрипел Эрлам, переваливаясь через бархан. Он сорвался в глубокую яму и больно ударился головой о невесть откуда взявшийся камень.

Сознание возвращалось к Эрламу медленно. Сперва он услышал тихий шелест воды, потом осознал себя лежащим на чём-то холодном и твёрдом. Осторожно открыв глаза, он увидел над собой синее небо, по которому то тут, то там пробегали мелкие облачка. Эрлам осторожно поднялся и увидел, что находится на вершине скалы, а вокруг простирается безбрежное синее море.

— Где я? — восторженно прошептал Эрлам.
— Ты здесь! — хором ответили шепотки.
— Сам вижу что здесь, а всё-таки где?
— Нигде!
— Везде! — в очередной раз мнение шепотков разделилось.
— Как спуститься к воде?
— Мы не знаем.
— Мы знаем.
— Мы знаем всё ни о чём.
— Ничего обо всём.
— Всё обо всём.
— Ничего ни о чём.
— Тихо!
— Здесь так тихо.
— И мокро.
— Много воды.
— Очень много воды.

Не обращая внимания на препирательства духов, Эрлам обошёл вершину по кругу и обнаружил внизу с одной из сторон маленький пляжик. Осторожно цепляясь за едва заметные выступы, он спустился по почти отвесной скале. Подошёл к кромке воды и умылся. Вода была горькой, солёной, но Эрлам так хотел пить, что не смог удержаться. Он сбросил с себя пропахшую потом одежду и уже решил было нырнуть с головой, как увидел в море плавник. А после ещё и ещё, и ещё… Огромные рыбы кружили вокруг островка, и купаться Эрламу сразу же расхотелось.

Эрлам сидел, опёршись спиной о скалу и бросал камешки в воду, когда заметил, что кромка воды стала несколько ближе. Спустя какое-то время подъём уровня моря стал столь очевидным, что игнорировать его стало нельзя. Осторожно цепляясь за щели и выступы он вернулся на вершину скалы и стал ждать, когда вода перестанет прибывать. Постепенно вода заполнила пляж, а потом стала подниматься всё выше и выше. Беспокойство Эрлам почувствовал, когда отдельные волны начали доставать до вершины, обдавая его солёными брызгами. Впрочем, деваться со скалы ему было некуда и он продолжил сидеть, молясь всем известным богам, чтобы этот странный прилив прекратился.

Когда вода поднялась настолько, что сидеть стало нельзя, Эрлам поднялся на самый большой камень и, стоя на нём, ощутил лёгкий озноб от мысли, что огромные рыбы, возможно, умеют выпрыгивать из воды. Когда же вода начала заливать голенища сапог, его стало трясти, словно венчик, которым матушка часто взбивала омлет по утрам.

Постепенно вода поднялась Эрламу до шеи. Ноги в этот раз не были приклеены к камню, и Эрлама скоро смыло с вершины волной.

— Наш!
— Наш!
— Наш! — заверещали вокруг шепотки.
— Теперь наш!
— Никуда не сбежишь.
— Совсем наш.
Внезапно огромная рыба проплыла мимо, походя оглушив Эрлама ударом хвоста. Эрлам, потерявшись в пространстве, долго не мог понять, где находится верх, а где низ, когда огромные челюсти резко сомкнулись на правой руке. Резкая боль пронзила предплечье, и Эрлам замахал в окрасившейся красным воде жалким обрубком. Ещё пару секунд он боролся за жизнь, но когда ему откусили вторую руку и ноги, он осознал что это конец и вдохнул воду.

— Вась! Похоже парень в отключке.
— Очухается.
— Ты какой разряд ему дал?
— Тот, который был им оплачен.
— Меньше надо, он же ребёнок.
— Да не ной ты! Уже приходит в себя.

Первым делом Мойша осмотрел свои руки. Его тонкие музыкальные пальцы были такими же, как и всегда. Постепенно к нему возвращалось сознание, что он вовсе не великий воин Эрлам, а Моисей Борухович Кац. Что учится он в шестом классе и, по мнению преподавателя музыки, является подающим большие надежды скрипачом.
— Что это было! — простонал Мойша, ещё не доконца осознав, где находится.
— Ну, так Вы же заказывали, молодой человек, «Тематический сон с погружением» это было оно.

Постепенно память к нему возвращалась, и он вспомнил как Петька, сын владельца сети магазинов одежды раструбил на весь класс про открывшуюся недалеко от их школы клинику «Сны по заказу для всех». Как другие ребята ходили туда и рассказывали про пережитые ими во сне невероятные приключения. Мойша долго копил, почти целый год, ведь услуга была недешёвой. И когда половина страны отходила от очередной годовщины изгнания Мининым и Пожарским поляков из стен Кремля, а другая собиралась праздновать взятие Зимнего, постучал в заветную дверь.

— Только я собирался стать охотником, а не жертвой!
— Ну, так тут, молодой человек, только ваша вина. Мы вам можем во сне обеспечить любое тело на выбор, снаряжение, магию, но ежели ты по жизни слабак, ни фига оно тебе не поможет.
— Значит, я ни на что не гожусь!?
— Ой! Да брось ты, братан. Все такие!
— Но ребята рассказывали про приключения. Как покоряли галактики и убивали толпы пиратов.
— И ты говори! Язык — он без костей, как известно… Или может быть у тебя с фантазией плохо?
— Но ведь это будет нечестно! — возмущённо произнёс Мойша, поднимаясь с кушетки. В кабинете как будто бы не изменилось вообще ничего с той поры, как он вошёл в него, полный надежд. Медсестра, её звали, кажется, Маша, в углу в кресле-каталке читала какой то любовный роман, а уборщица со странным, но отчего-то знакомым именем Гюльчатай вытирала тряпкой пыль с полок. Врач, Василий Петрович, сидел за компом, непрерывно при этом лузгая семечки.
— Я тебе по секрету скажу, что ты первый у нас в этом году, кто так и не обделался. Что поделать, такой нынче народ… Или к нам приходят только такие? В общем врут твои кореша про то, как бороздили просторы… И ты ври про то, как бороздил Большой театр. Если все вокруг врут, то ложь — это вовсе не ложь, а военная хитрость. Семок хочешь?
— Нет! — сама мысль о еде вызывала у Мойши сейчас отвращение.
— Это зря! Вчера из деревни семки прислали. Хорошие… Тыквенные.

Поделиться: