Глава 12

— Коллега, мы прибыли, — доложил Голушко седоусый капитан наёмников, войдя в придорожный трактир недалеко от Тапии.

— Вы прибыли на полдня раньше, — строго сказал Степан, отставляя от себя кружку с пивом.

— А что в этом плохого? — удивился старый наёмник.

— Видите ли, дорогой коллега, — капитан вольной роты «Гвардия Валинора» жестом пригласил вошедшего сесть к нему за стол и подвинул к присевшему наёмнику тарелку с мелко нарезанной вяленой стерлядью.

Трактирщик уже и без напоминаний Степана спешил к ним с подносом, на котором стояла пара кружек пива. Расставив кружки перед посетителями, он начал прибирать грязную посуду.

Именно в этот момент Голушко хотел что-то сказать, но его перебил старый наёмник, который покосился на трактирщика и произнёс:

— Сэр, а вы не боитесь говорить при посторонних?

— К тому времени, когда этот посторонний сможет кому-нибудь насплетничать, дело будет уже сделано, — ответил Степан, а затем, отхлебнув пива, уточнил:

— А захочет уйти пораньше – живым не выйдет.

— Тогда к делу, — согласился седоусый капитан.

— Хорошо, приступим, — согласился Голушко. — Вы пришли на полдня раньше, ворота ещё открыты, кто-нибудь вас обязательно видел.

— Трудно не заметить около трёх тысяч мужиков, увешанных железом, — иронично заметил Диргиниус, присаживаясь рядом со Степаном.

— Виноват, сэр, так получилось, — ответил наёмник, но, судя по интонации в его голосе, никакой вины при этом он за собой не чувствовал.

— Ладно, сделаного не воротишь, — согласился Голушко и тут же сменил тему. — Ваша боевая задача состоит в том, чтобы разделиться на отряды и встать напротив всех ворот Тапии, за исключением тех, откуда идёт дорога к реке.

— Ворота, которые находятся рядом с ведущими к реке, также можете особо не охранять, — уточнил Диргиниус, — в той части города живут голодранцы, а вот остальные пять ворот нужно прикрыть намертво…

— Господин маг, — перебил Алака наёмник, — намертво не получится – у меня в отряде нет магов. Или вы мне будете помогать?

— Нет, — ответил Диргиниус, — во-первых, я не могу находиться одновременно в пяти местах, а во-вторых у меня другая задача. Вот мой коллега, — тут Алак кивнул на соседний столик, за которым сидели прибывшие за день до этого Уинди и Глакер, — вам поможет, но только после того, как выполнит своё основное задание. — И, повернувшись к столику магов, Диргиниус громко сказал:

— Кстати, уважаемый Глакер, поскольку эти обормоты пришли раньше, то вам придётся поспешить.

Глакер неторопливо отхлебнул пиво, так же неторопливо закусил жареной колбасой и ответил:

— Сейчас допью пиво и иду, — затем, повернувшись к сидевшей на краешке трактирной стойке Ребане, криомант произнёс:

— Думаю, тебе пора переодеться.

Не сказав ни слова в ответ, бывшая воровка спрыгнула на пол и пошла наверх. Глакер же, доев жареную колбаску, залпом осушил свою кружку и отправился вслед за Ребаной.

Приблизительно через четверть часа в зал трактира со второго этажа спустились два семикустника. Первый, судя по одеянию, младший жрец храма Великого Куста с золотым жетоном на шее. С ним девушка, одетая в длинное жёлтое платье с красным шёлковым поясом, как подобает молодой госпоже, живущей в Золотом Квартале.

— Ну, мы пошли, — сказала молодая семикустница голосом Ребаны, подмигнув.

Затем, подхватив своего спутника под левую руку, «семикустница» очень деликатно, как будто это не она его, а он её ведёт, потащила «семикустника-жреца», которым был Глакер, к выходу из трактира. Не успела захлопнуться дверь за магом и его молодой спутницей, как в трактир влетел весьма помятый Ребел. Он прохрипел:

— Воды!

— Может быть, вина? — спросил тут же материализовавшийся трактирщик, убедившись, что новый посетитель — желанный гость для тех, кто оккупировал его заведение.

— Я сказал воды, значит воды! — рявкнул Ребел.

— Сию секунду, — поклонился трактирщик и испарился.

— Всё в порядке? — поинтересовался Голушко.

— Да, я их усыпил, — ответил Ребел.

Повернувшись к командиру наёмников, Степан покровительственно улыбнулся и произнёс:

— А вы зря боялись, уважаемый – магов в Тапии больше нет.

— Совсем? — чуть не поперхнувшись пивом, уточнил седоусый.

— Совсем, совсем, — подтвердил Голушко, — правда, только до завтрашнего вечера.

Голушко взглянул на ручные часы, что вызвало удивление у его коллеги-наёмника, и громко, на весь трактир, произнёс:

— Через час выступаем!

***

Ульдин стоял на городской стене. Алам¹ тапийского войска был опытным полководцем, однако он никак не мог понять, что происходит. Прибывшие к стенам города наёмники вели себя странно. Вместо того, чтобы готовиться к штурму или к длительной осаде, они под прикрытием нескольких сотен лучников устанавливали около ворот города засеки, но делали это совсем не по правилам воинской науки. Две линии засек шли вдоль дороги, выходящей из ворот города, и уходили от стен на расстояние около полутора полётов стрелы. Да и засеки были какие-то хлипкие, одно название. Не острые колья и не земляной бруствер с поваленными на него деревьями, а нечто похожее на «ежей», укреплённых на трёх жердинах.

Они были наклонены в сторону дороги, верхушки, состоящие из крупных веток, заострены, местами навалены заострённые колья. Для большей устойчивости связанных между собой «ежей» на них навалили брёвна и камни, а местами даже присыпали землёй. Но всё равно организованное войско это препятствие могло бы остановить не более чем на полминуты, даже если бы предполагаемые защитники данных засек осыпали атакующих стрелами. Поэтому Ульдин и не понимал, чего добиваются осаждающие Тапию наёмники.

— Господин алам! — подбежал совсем ещё юный сагам².

— Что тебе, Поисс? — чудом вспомнил имя сагама Ульдин.

— Чужаки ставят засеки, как будто ждут, что мы побежим из города… — начал было сагам, но его перебил командующий тапийского войска:

— Они ставят засеки у всех ворот?

— У ворот Босяцкой и обоих Забвения, и у северных, и у южных вообще засек нет. У Босяцких ворот нет ни одного вражеского война, — ответил Поисс.

— Вот оттуда они и попрут, — пробурчал себе под нос Ульдин.

— Простите, господин алам, вы что-то сказали? — спросил Поисс.

— Отзовите всех людей с пристани – с десантом они всё равно не справятся, а нам здесь лишние мечи будут полезны, — приказал Ульдин. — Караулы на стены по осадному расписанию. Расаны³ Расув и Ёхук со своими людьми — на рыночную площадь, до особых распоряжений. Остальные – все на восточную стену, но под прикрытием, не нужно, чтобы нас на стене видел враг. Все всё поняли? — спросил алам и, выждав мгновенье, взревел:

— Исполнять!

Глядя, как его подчинённые понеслись выполнять приказы, Ульдин подумал, что Поисс — толковый сагам, и в скором времени стоит сделать его сэгеном⁴, а если отличится, то сразу сэреном⁵. А что Поисс молод, и молоко у него на губах ещё не обсохло, так ведь молодость – это недостаток, который быстро проходит…

***

Несмотря на бравый вид и любовь прихвастнуть о своих подвигах, Глакер идти в Тапию боялся. Именно поэтому Ребане пришлось приложить немало усилий, чтобы протащить его через городские ворота и при этом не нарушить маскировку, ибо странно выглядят молодые скромные девы, которые силой волокут младшего жреца.

Оказавшись внутри городских стен, Глакер сообразил, что отступать уже поздно, и постарался взять себя в руки. Впрочем, хватило его ненадолго, и он заскочил в первую же корчму, где попытался принять ударную дозу «успокоительного», за что получил от Ребаны весьма чувствительный тычок.

— Куда теперь? — с деланным равнодушием спросил Глакер, когда Ребане всё же удалось вытащить его из корчмы.

— На конспиративную квартиру, — старательно произнося слово «конспиративную», ответила «опекунша».

— Куда? — не понял маг-криомант.

— Вообще-то у нормальных, — тут Ребана на секунду запнулась, подбирая слово, — людей это называется берлогой, но господин капитан выражается, как благородный.

Смирившись со своей нелёгкой участью, Глакер опустил голову и поплёлся вслед за Ребаной. Вид младшего жреца Храма, таскающегося за благовоспитанной барышней, так поразил горожан, что они даже забыли на некоторое время, что Тапия в любую минуту может оказаться в осаде. За время прогулки Глакер получил двести тридцать один бесплатный совет, как правильно ухаживать за девушкой.

Пройдя почти всю рыночную площадь, странная парочка зашла в небольшое, слегка закопчёное после недавнего пожара, отделанное мрамором здание, где они и разделилась – общественные туалеты в Тапии чётко разделялись на мужскую и женскую половину.

Из здания вышла уже не скромная девица, а одетая в траурный наряд молодая, но уже битая жизнью жительница деревянного квартала, а из другой двери — всё тот же младший жрец, но уже в одеянии для погребальной службы. Молодая вдова приблизилась к младшему жрецу, словно ища утешения, и жители Тапии были бы очень удивлены, если бы смогли расслышать её шепот:

— Запахни халат поглубже, а то спалишься!

— Что? — не понял лже-жрец.

— Заметно, что подкладка у тебя из такого же материала, что и повседневное одеяние у жрецов, а они так не носят.

Глакер на самом деле был парнем неробкого десятка. Ему не раз приходилось вступать в схватки как один на один, так и стенка на стенку. Но он был совершенно не создан для игр плаща и кинжала – дворянская кровь и воспитание давали о себе знать.

Окончив академию магии, он подался на вольные хлеба, но так как города давно были поделены на участки, служившие кормовой базой более опытным криомантам, ловить ему было нечего.

Глакер был человек неглупый и сразу всё понял. Лучше уж рисковать своей жизнью в рядах вольной роты, чем ссориться с магической гильдией, так что он выбрал себе стезю наёмника…

И опять Глакеру не повезло. При первом же контракте вольная рота, где он подвизался, хоть и не потерпела поражение в бою, но задание выполнить не смогла. Вины Глакера в этом не было, правда, и денег в его кошельке – тоже, так что пришлось наниматься к человеку не просто странныму, но и, по мнению Глакера, сумасшедшему.

Идя вслед за «опечаленной молодой вдовой», Глакер размышлял о человеке, в чью команду он попал. Мысли были одна мрачнее другой, и только ирония мешала магу-криоманту сделать ноги.

Мыслимое ли это дело — подрядиться сжечь целый город, имея чуть более сотни бойцов, большая часть из которых ещё совсем недавно промышляла криминалом? А за каким чёртом, скажите на милость, нанимать почти три тысячи вольников, притом не худших, на семьдесят два часа, не считая дороги? Такое впечатление, что капитан Голушко либо круглый дурак, либо гений. Да ещё эта легенда о младшем принце Империи. Ну какой он, к Сну, младший принц – толком-то и меч в руках держать не умеет. А ещё вольную роту собрал, в командиры вылез. Командир должен быть лучшим бойцом, хотя вольники — народ странный, и капитаны у них тоже странные. Одно слово – варвары. Вот у них в Голубом Королевстве⁶ такого умника не взяли бы даже за лошадьми ухаживать, он, кстати, и этого не умеет. Ещё приказ этот идиотский. Вот зачем сейчас лезть в Тапию и замораживать все колодцы?

«Интересно, а Ребана знает, зачем всё это?» — подумал Глакер — «Может, спросить её, или не надо? И вообще, чего я боюсь эту девчонку, ей и лет-то всего ничего?».

Ребана тоже размышляла о сложившейся ситуации. Ей, в отличие от Глакера, Голушко рассказал свой план почти полностью. Чтобы план «сработал, как часы» очень важен момент синхронизации действий засланных в Тапию групп, а радиосвязь в этом мире ещё не изобрели… Именно поэтому Ребане было поручено руководить действиями бойцов в пределах Тапии, и бывшей воровке припомнился её диалог со Степаном:

— …Ты поняла, что тебе нужно делать? — строго спросил Голушко, уставившись на свою собеседницу.

— Поняла, сэр, но почему именно я? — удивилась Ребана.

— Дело в том, что если стража решит задержать кого-то из наших, то, скорее всего, это будешь не ты – на тебя они вряд ли обратят внимание.

— А если стража схватит кого-нибудь из наших, то они смогут узнать ваш план?

— Весь не смогут, каждый из исполнителей, исключая тебя, знает только свою задачу и будет ждать условленного сигнала, но это всё.

Вначале столь высокая честь вызывала в Ребане чрезвычайную гордость. Однако впоследствии гордость сменилась лёгким раздражением, постепенно перерастающим в негодование. О боги, как же тяжело быть предводителем, думала Ребана. Иной раз проще сделать всё самой, чем заставить какого-нибудь обалдуя. Ведь все же сильно вумные, и думают, что знают свои обязанности лучше, чем командир. Взять, к примеру, этого кретина, который идёт сейчас за ней. Из благородных, маг, учился много лет, а ведёт себя, как дитё несмышлёное. Зашёл в город, и сразу же в кабак. Винище хлестал одну кружку за другой. Нормальный вор идёт на дело с трезвой головой, а этот… еле вытащила его из питейного заведения, где он, похоже, решил поселиться. Вообще работать с благородным ещё хуже, чем с идиотом. А капитан, Сну его побери, придумал хороший план, да только хоть один дурак сделает что-нибудь не так – и всё полетит к демонам Сну. Сразу видно, младший принц. Жизни не знает, думает, что всё будет, как в партии в шахматы. А люди не фигуры, они такого порой могут наворотить, что не знаешь, какому из Семи Богов молиться…

***

В то время, как Глакер вслед за Ребаной шёл на конспиративную квартиру, в одном из домов деревянного квартала шёл разговор — двое мужчин жаловались друг другу на жизнь. Это были сержант вольной роты «Гвардия Валинора» Билко и Шпикерс.

— Вот скажи, где это видано, чтобы изобретателю не давали возможности воспользоваться его же изобретением. Я всего лишь хотел посмотреть, как оно загорится, а он: «У вас золотая голова, у вас золотая голова, нечего Вам там делать!». Это что же выходит, моя племянница с самострелом врагов разить будет, а я как последний трус в обозе?

— Ну, здесь наш капитан прав, — возразил Билко. — Ты же сам понимаешь, что у каждого своё дело. У тяжелой пехоты своё, у вас алхимиков – своё. Ты же сам не послал бы лучников в лёгких доспехах в лобовую атаку на катафрактов⁷?

— Да я и сам всё понимаю, — грустно согласился Шпикерс, — да только на душе погано.

— А кому щаз легко? — согласился сержант. — Вот скажи, разве можно моих орлов одних оставлять? Это всё равно, что дюжину лис запустить в курятник. И кур не будет, и лисы передерутся. Вот я здесь с тобой сижу, а они уже, может, кого-нибудь грабят, и про приказ забыли, и за сигналом не следят. И вообще, как можно было поставить командиром девчонку сопливую?

— Это ты о чём? — не понял Шпикерс.

— Да о Ребане, Сну её побери, — пояснил Билко.

— А она-то здесь с какого боку?

— Так это её вместе с этим магом-криомантом наш капитан послал поджигать сигнал, — сержант тяжело вздохнул, — чувствую, она тут позажигает, никому мало не покажется.

— Ещё и маг этот?! — то ли удивился, то ли возмутился Шпикерс. — Боюсь я чего-то – он же хотел её прикончить на пару с Луткой, всё свои услуги предлагал, как бы она ему не отомстила.

— Магу?! — не поверил Билко.

— А что такого, маги, они тоже смертные. От пера в печень в толпе погибло больше магов, чем во всех сражениях. А уж со стилетом эта соплячка ты видел, как обращается.

— Мдя-а, послали боги капитана, совсем жизни не знает, — подытожил разговор сержант, — ну точно, младший принц.

— Это почему? — удивился Шпикерс.

— А сам посуди. С одной стороны план гениальный. Если он сработает, то вся Тапия к завтрашнему вечеру будет у нас в руках. С другой стороны, при таком подборе людей всё может сорваться в любой момент. Вот к примеру Прауд вместо того, чтобы запалить свечу, пойдёт по окрестным домам шарить. И всё, как говорит наш капитан, «тушите свет, сливайте воду».

— А он что, сам этого не понимает?

— Похоже, не понимает.

— А с Праудом он кого послал?

— А с Праудом он послал Лоурика, иными словами, Прауд может вертеть своим напарником, как угодно, — сержант Билко на мгновенье замолчал, а затем поинтересовался:

— И о чём нам всё это говорит?

— О чём? — спросил Шпикерс.

— О том, что господин капитан, — Билко выделил голосом слова «господин капитан», как трактирщик, который принимает игру высокородного человека, желающего оставаться инкогнито, — воспитывался во дворце или, на худой конец, в замке. С кем он там общался, не считая воспитателей? Со слугами, да с гвардейцами. Первые – подхалимы, вторые – верные вассалы. Вот и получается, что задумано с умом, да без ума сделано. Кто на такое из дворян способен? Только младший принц…

***

— …Младший принц, говоришь? — иронично переспросил Прауд, — ну-ну.

— А чё? Вся рота об этом только и болтает, — ответил Лоурик. — Сам посуди, благородный, а саблей махать не умеет, и весь из себя сильно умный…

— Оригинально, — проговорил на это бывший взломщик, но лошадник его уже не слушал, а продолжал излагать свои доказательства:

— А баллады, которые он на своей гитаре играет? Ты когда-нибудь слышал, чтобы хоть один менестрель так играл? Ваганты – они поют для народа, а наш капитан учился играть там, где ваганты не водятся, потому как если бы он слышал, как надо играть, то так бы и играл, но он-то делает не как все…

— А значит, может быть только младшим принцем, — ехидно перебил его Прауд, а затем уже серьёзно спросил:

— Ты вообще понимаешь, что несёшь, деревня?

— И шо, если ты вырос в городе, то ты можешь меня перебивать?

— Вырос я тоже в деревне, в город ушёл на заработки, но таким дураком, как ты, я и в родной деревне никогда не был, а уж когда в городе пообтесался, и подавно, — сказал Прауд. — А ты-то знаешь, откуда пошла легенда про младших принцев?

— Нет, — ответил Лоурик.

— Тогда слушай, — произнёс Прауд, и начал свой рассказ:

— У последнего императора было два сына, два брата-близнеца. Оба дураки, вроде тебя, что характерно. Император их называл «мои утята», в историю они потом войдут как Короли-утки, но это будет потом, а пока утята подрастают, император стареет, а Империя – гниёт.

— А как Империя может гнить, — удивился Лоурик, — это же не кочан капусты, и не морковь, а Империя!

— Подробности долго объяснять, да их и не помнят, — ответил Прауд. — В первом приближении…

— В чём? — не понял лошадник.

— В приближении, — ответил бывший взломщик и, глубоко вздохнув, пояснил:

— Это вот если у тебя растёт на огороде морковь, то, кто не видел никогда моркови, посмотрит и скажет: «Трава растёт», попробует ботву, скажет: «Невкусная», это – первое приближение. А вот если взять лопату, и выкопать морковь из земли…

— То это уже второе приближение? — невинно спросил Лоурик.

— Для тебя, деревня, можно и так сказать, — ответил Прауд, — но дело не в этом, а в том, что человек, не знающий про морковь, будет под морковью понимать ботву, что в принципе тоже правильно, но не верно…

— А это как? — снова перебил Прауда Лоурик.

В ответ от Прауда последовало местное непереводимое выражение, слова и смысл которого авторы приводить не будут из этических соображений.

Облегчив душу, Прауд не стал объяснять очевидное для него, но невероятное для Лоурика, и продолжил свой рассказ:

— Лордов в Империи было много – более двух десятков. Каждый из них управлял доверенной ему Императором провинцией. А поскольку императорская власть ослабла, то каждый лорд на своей территории творил, что хотел. Но Империя – это не только монарх. Приди кто-нибудь один из «утят» к власти, и лордам бы не поздоровилось. И тогда лорды юга решили подстраховаться, впрочем, первыми могли быть и северяне, хотя в той книге, где я это прочёл, говорилось о лордах юга…

— А когда ты книги читал? — с интересом спросил Лоурик.

— Да было со мной ещё при учении, — чуть смущаясь, ответил Прауд, — я тогда по ночам сокровищницу одну брал, неделю с замком возился, а чтобы время скоротать, пока стража обход делала, я в библиотеке отсиживался, якобы к экзамену готовлюсь, приходилось действительно свитки читать… Так вот, южные лорды стали развращать одного из братьев-«утят», балы там, охоты и прочие благородные развлечения. При этом они нашептывали «утёнку», что тот родился первым, и именно поэтому достоин императорской короны. Узнав об этом, северные лорды начали делать всё то же самое, но только с другим братом. В результате, когда император умер, «утята» терпеть друг друга не могли, да и завещание императорское куда-то пропало, так что кто станет императором, решили определить при помощи поединка, не принцев, естественно, а вассалов. Так началась первая война за императорскую корону.

— А что младший принц? — разочарованно, как ребёнок, которому обещали сказку, но не рассказали, спросил Лоурик.

— Не было никакого младшего принца! — твёрдо ответил Прауд, — Зато у братьев была сестра, старшая.

— А бабец этот тут причём? — удивился лошадник.

— Конкретно этот – ни при чём, — улыбнувшись, ответил бывший взломщик. — Просто перед тем, как вся эта заваруха началась, принцесса исчезла. Больше её никто не видел. Но спустя пятнадцать лет в Татэр, столицу Северного королевства, въехал торговый обоз, в одном из его фургонов сидела тринадцатилетняя девушка, у которой из всего имущества, за исключением одежды, был только свиток с императорской печатью. Именно этот свиток и не позволил рыцарю, охранявшему королевский дворец, вышвырнуть прочь пигалицу, которая потребовала ни много ни мало встречи с королём. Пигалицей оказалась дочь старшей сестры Королей-уток. О своей прежней жизни она ничего не рассказывала, с памятью у неё явно поработал хороший маг-психомант, но при этом вела она себя как высокорожденная леди. Нужно сказать, что Короли-утки были государями своенравными, отчего подданные испытывали некоторую нервозность и молили всех богов, дабы те побыстрее забрали их в свои чертоги. Следует отметить, что молитвы эти частично были услышаны. Король Южного Королевства решил совершить великий подвиг и залез на высокую скалу – по легенде там хоронили великих императоров древности. И решил он на той скале совершить ритуал поминовения мёртвых. Влезть-то он влез, и даже ритуал совершил, но во время спуска пал туман, а Король-утка, вместо того, чтобы переждать его на вершине, всё же продолжил со своей свитой спускаться… В итоге южное королевство потеряло девяносто шесть благороднейших рыцарей, включая Короля-утку, и династия в Желтом Королевстве сменилась, так как на трон там взошёл брат безутешной вдовы Короля-утки… — здесь Прауд замолчал, чтобы промочить горло из своей фляги, а затем продолжил:

— В Северном же Королевстве боги не были столь милосердны к королевским вассалам. Поэтому те решили немного помочь богам и начали рокош⁸. Боги такую помощь не оценили, и восстание было утоплено в крови. Правда, одному барону на самом севере Голубого Королевства всё же удалось частично отстоять свою независимость. Поскольку участники рокоша «подняли на щит» неизвестно из какой дали взявшуюся внучку Императора, то бедняжке чуть не снесли голову. Но так как трон под «северной уткой» качался, он выдал свою племянницу за того единственного лорда, кто ему не изменил по малолетству — ему ещё восьми лет не случилось. В королевском указе о свадьбе кроме всего прочего были слова: «Не дело младшей восставать на старшего». В одной из копий этого указа писарь ошибся и написал: «Не дело младшего восставать на старшего». Указ успели огласить, а так как народ не особенно разбирался, что происходило при дворе, то появилась легенда о каком-то младшем принце…

— Так что, наш капитан не младший, а старший принц? — спросил Лоурик.

Прауд Лоурику не ответил.

Поделиться: