Чалый так и не вернулся. Аэриос ждал его всю ночь и всё утро, но верный конь, сгинул, и рыцарю пришлось идти до ближайшего трактира пешком. За хозяином постоялого двора числилось много проступков перед властями обоих королевств, и стоило только на них тихонько намекнуть, как тот без лишних вопросов вселил главу тайной стражи в одну из комнат на втором этаже. Наскоро перекусив прямо в номере, Аэриос сразу же завалился спать, повелев разбудить его на восходе солнца. Хозяин, как и обещал, привёл утром из леса гнедую кобылу и притащил тюк с заказанным барахлом.

— Кольчуги не нашлось, ваша милость, и рыцарского шлема тоже, но есть отличный доспех и шлем караванного стражника. Щит тоже имеется, и копьё вот, а меч… Плохой меч, ваша милость! Я лучше дам вам топор из своих запасов. Топор у меня из хорошей стали, не ржавый и без зазубрин.

— Не люблю я топоров, да и есть же у меня эта странная сабля наоборот.

— Сражаться незнакомым оружием слишком рискованно.

— Не на войну еду!

— Разбойников в лесу нынче много.

— Разбойники не бойцы. Принёс деньги?

— Здесь двести монет, как просили. Я беден, и это почти всё, что у меня есть…

— Не бойся, даже если я не вернусь, казначей отдаст тебе сумму, указанную в расписке, по первому требованию. Считай, что ты уже заработал свои сто золотых.

— Да хранят вас боги в пути, ваша милость!

— Пусть боги хранят и тебя.

На первой ночной стоянке Аэриос оказался один, костёр то разгорался, когда в него попадала новая порция хвороста, то затухал, и тогда ещё молодой, но уже много видевший в жизни рыцарь на пару минут пробуждался от тревожного сна. Утром киратец бросил в огонь остатки хвороста, разогрел в небольшом походном котле две пинты крепкого сладкого вина, размочил в нём ячменную лепешку и с аппетитом съел горячую тюрю большой деревянной ложкой. Почувствовав, как по телу разливается приятное тепло, а голова начинает слегка кружиться, Аэриос резво вскочил на коня и отправился в путь. Сперва приходилось ехать медленным шагом, опасаясь, как бы размякшее под воздействием алкоголя тело не подвело, но вскоре встречный ветер в лицо сделал своё дело и протрезвевший путник перевёл кобылу на быструю рысь.

Вторая стоянка вначале походила на первую, но уже в сумерках на поляну прибыли два всадника, очень похожих на самых обыкновенных мастеровых. Однако бывалый лазутчик, прославившийся в своё время под прозвищем Ветер, так не считал. Заметив по характерной походке и особой манере двигаться, что путники не так просты, как хотели казаться, он насторожился, приготовившись к неожиданностям, но не подавал виду. Обсудив с вновь прибывшими погоду и цены на деловой лес, Аэриос сделал вид, что заснул. Нападение, в намерении совершить которое он заподозрил странную пару, не заставило себя ждать. Молниеносно, с ловкостью кошки рыцарь выхватил кукри и отбил колющий удар в тот момент, когда кончик короткой сабли почти достиг его горла. Следующим ударом Аэриос подрубил ногу второго бандита, уже замахнувшегося на него топором. Вскочив на ноги Ветер тут же схлестнулся с первым, второй был уже не боеспособен. Бандит оказался умелым бойцом, но Аэриоса вполне заслуженно называли первым мечником королевства, и только непривычная форма оружия не позволяла ему закончить бой парой молниеносных ударов. Чувствуя некоторую неуверенность, с которой рыцарь действовал своим необычным оружием, бандит бросился в решительную атаку.

Один из выпадов злоумышленника Аэриос отразил с большим усилием, чем другие, и от сабли в руках бандита остался жалкий огрызок. Не успел противник еще осознать, что он теперь безоружен, а кукри, направляемый сильной умелой рукой, уже летел ему в голову. Удар был поистине страшен! Мешанина из крови, мелких осколков костей и мозгов широким веером оросила поляну. Стряхнув отточенным резким движением с кукри кровь, Аэриос повернулся к бандиту с перебитой ногой и резко, как будто выплюнув, произнёс: — Говори!

— Не знаю я, что говорить, ваша милость.

— Кто послал вас?

— Никто. Мы лесные добытчики из ватаги Сиплого, повздорили с ним и решили одни промышлять. Эх, зря видно…

Узнав всё, что ему было нужно, рыцарь снёс голову раненого одним ловким ударом подобранного с земли топора и приступил к сбору трофеев, среди которых, впрочем, не оказалось ничего ценного.

Дорога от единственного в ничейных землях постоялого двора до мортагской границы заняла трое суток и прошла без каких-то особых приключений. К утру вызванный схваткой эмоциональный подъём ослабел, а вечером перед самой границей киратский лазутчик даже заскучал. У рогатки Аэриос быстро ответил на пару формальных вопросов и, заплатив всего пару серебряных марок, продолжил свой путь. Миновав мост через узкую, но глубокую речку с быстрым течением, он огляделся по сторонам. Тот же лес подступал с двух сторон к дороге, такая же пожухлая трава, такие же жёлтые листья, что и в Кирате, и лужи, и дождь, но совсем другая страна.

Местный язык был на слух похож на киратский, но все же заметно отличался, да и по сути это был другой язык. Скорее, он был близок к рагнетскому. И это не удивляло, поскольку здесь, на юге, как и там, на севере, племена керсутов не были завоёваны лариготами.

Люди, жившие по эту сторону ничейных земель, походили на киратских крестьян, так как были одного с ними корня, но боги, которым они приносили свои кровавые жертвы, были другими. Другими были законы, одежда и даже преобладающая масть лошадей, но главное отличие заключалось в основном способе общественного производства: здесь сохранялось классическое рабовладение.

Когда-то оно процветало и в Кирате, но было отменено Аиноисом I, после восстания Сурда. Удачливый гладиатор тогда сколотил из рабов огромную армию и осадил столицу. Две трети отважных киратских рыцарей пали в бою, их замки были захвачены, много древних родов пресеклось, Келеллу охватили болезни и голод. И тут вождь восставших предложил распустить свою армию. Поставил он лишь три условия: не мстить восставшим, запретить приносить людей в жертву богам и полностью отменить рабство. Король не только был вынужден согласиться на все пункты предложенного договора, но и даровал киратское дворянство трём десяткам вождей восставших, о чем те, к чести сказать, его даже и не просили.

С тех пор прошло уже двести лет. Со скрипом представители новых родов вписались в весьма поредевшую после восстания элиту королевства, а старая знать научилась видеть в своих крестьянах людей. Купцов стало больше, а сами они богаче. Набранные сразу после восстания, главным образом из бывших повстанцев, регулярные пехотные части заменили собой подневольное крестьянское ополчение и заставили жадных соседей понять, что Кират жив и в любой момент готов дать им по зубам. Недовольными остались только жрецы и отдельные представители старой знати, но их предпочитали не слушать, а особо горластых даже высылали из страны.

Чуть дальше за поворотом дороги в небо поднимался дымок и раздавался стук тяжёлого молота. Шляхтич, через землю которого проходила дорога, держал большой постоялый двор и приторговывал лошадьми и волами. Сам он, естественно, не стоял за стойкой и не предлагал проезжим купцам свой товар, но за приставленными к этому делу крепостными следил зорко. Особой же гордостью местного представителя благородного сословия — и одновременно конкурентным преимуществом — был… бордель, роскошно отделанный как внутри, так и снаружи. Он размещался внутри засаженного самыми разными, в том числе и экзотическими, сортами фруктовых деревьев сада, Для борделя — по мере, так сказать, естественного износа средств производства — покупались самые красивые крестьянские девки не только со всего Мортага, но и в Керистии и Рагезонии.

Прежний управляющий постоялым двором встретил Аэриоса, сидя на колу, и несмотря на прохладную погоду уже начав разлагаться. Глава киратской тайной стражи ничуть не был этим удивлен, так как склонность мортагской шляхты сажать на кол своих крепостных за любую провинность была широко известна. Новый управляющий был обнаружен за стойкой. С печальным видом он протирал нехитрую глиняную посуду большим полотенцем.

— Слава богам! — поприветствовал управляющего Аэриос.

— Богам слава! — дежурно отозвался тот и, нацепив фальшивую улыбку, спросил — Что желает усталый путник?

— Комнату до утра и поесть.

— Комнаты для неблагородных сословий все заняты, — с сожалением в голосе ответил управляющий и после небольшой паузы добавил. — В общих комнатах свободных коек нет тоже. Если будет угодно, могу приказать постелить вам на конюшне.

Отсутствие свободных мест в начале зимы удивило Аэриоса, но он решил не проявлять лишний раз любопытство, справедливо полагая, что трактирщик всё расскажет и так.

— Прибыл давеча караван из Мориски, а с ним два десятка гвардейцев. В зал спускаются по два человека и сидят до тех пор, пока двое ещё не придут, а как смена придет, так к конюшне уходят и за крыльцом следят.

— А они не сказали, кого именно ищут?

— Господину видно сказали, а мы не спрашивали, да и стали бы они нам отвечать!

— Может быть, и ответили бы.

— Здесь не Кират, добрый господин, и за вопросы лишние плетью получить можно, а то и сабелькой.

Помня, что на нём доспех караванщика, Аэриос прошёл в чёрный зал и сел на свободное место. Принесённая подавальщицей большая плоская миска едва вместила в себя только здоровенную порцию традиционного керсутского блюда, а именно, полтора фунта чечевицы с жареным луком и шкварками и полдюжины пышущих жаром свиных колбасок. Сбоку по краю миски были аккуратно выложены тонкие ломтики копчёного свиного сала и несколько головок маринованного чеснока. В отдельной миске была подана маринованная с яблоками и виноградом капуста.

Как истинный ларигот, Аэриос предпочёл бы видеть вместо колбасок обжаренные на углях бараньи рёбрышки, а сало солёным. Чеснок же неплохо было бы заменить на солёные огурцы. Что до гарнира, то к чечевице он относился как раз нормально. Особой любви к гречке, свойственной всем киратцам, Аэриос не испытывал. Поэтому с равным удовольствием он ел и привозимый из далёкого Сиена безумно дорогой длинный рис, и простонародную чечевицу, которую потомки приплывших с далёкого севера завоевателей считали не достойной желудка подлинного ларигота.

Поболтав со словоохотливыми гномами, ожидавшими вторую декаду от мортагских властей разрешения на ввоз в королевство своих товаров, о тупости всех чиновников на земле и порождаемых ею убытках, Аэриос выпил полную кружку горячего, приторно сладкого местного вина и отправился спать. На конюшне он был в эту ночь не один. Пара эльфов-изгнанников с выжженными на правой щеке крестами о чем-то всю ночь оживленно спорили на своём певучем языке. Проснувшись утром, рыцарь решил первым делом наведаться к гномам. К сожалению, горные жители привезли на продажу лишь топоры, мотыги, косы и прочий инвентарь, да ещё пилы, но ни одного меча. Зато у них нашлась редкая травка, которой начавшие, по их мнению, слишком рано седеть гномы подкрашивают свои бороды. А ещё он купил у них небольшой навесной замок с секретом.

Отъехав подальше от границы, Аэриос остановился на постой в доме одного вконец разорившегося шляхтича, который настолько обнищал, что был вынужден сам работать в поле и есть за одним столом с собственными крепостными, которых, впрочем, у него осталось лишь две не слишком многочисленных семьи. Заплатив за еду и ночлег целую марку, главный шпион Киратского королевства, призвав на помощь старшую дочь хозяина, перекрасил свои светлые волосы в радикальный чёрный цвет. Теперь его трудно было принять за киратца, хотя бы на первый взгляд и издалека.

Мориска встретила Аэриоса проливным дождём. Так как седельные сумки пропали вместе с Чалым, необходимо было добыть одеяние человека благородного происхождения. В доспехе караванного стражника попасть ни в одно из условленных мест было невозможно, нечего даже и мечтать. Посетив нескольких портных, он заказал каждому по одному элементу одежды и всего через полдекады облачился в широченные шляхетские шаровары из крашеной в синий цвет крапивной ткани, такой же жупан и зелёный, тонкого сукна кунтуш. Голову его покрывала подбитая мехом крота рогатывка. Прежний наряд и доспехи он крепко увязал в узел и припрятал в сундук, входивший в комплект мебели в номере постоялого двора. Штатный навесной замок сундука Аэриос всё же временно заменил на гномий.

В корчму, где Гортом должен был появляться каждый третий, пятый и седьмой дни декады, тот так и не пришёл. В борделе у мадам Люльки в девятый день его тоже не было, и Аэриосу пришлось посетить игры. Большой цирк был и в Келелле, но там последние двести лет проходили только спортивные состязания и заимствованные из Рагезонии театральные представления. Цирк в Мориске использовался для гладиаторских боёв и казней, и практически весь световой день Аэриосу, всегда старавшемуся по возможности избегать посещения пыточной, пришлось смотреть на боль, кровь и смерть. Выносящего вазу главный шпион Киратского королевства нашёл в ложе для состоятельных господ рядом с королевской. Билет в неё стоил целый золотой, и, увидев наконец Гортома, Аэриос был искренне рад, что деньги потрачены не зря.

— Слава богам! — поприветствовал он своего самого ценного агента.

— Богам слава! — ответил придворный, и они начали непринуждённо обсуждать достоинства и недостатки гладиаторских школ и сравнивать с эстетической точки зрения различные способы казни. «Проиграв» Гортому две сотни золотых, Аэриос вскоре смог «частично отыграться», выиграв у придворного недорогой, но очень красивый тубус сиенской работы. Вечером по окончании игр они выпили по паре кружек вина в небольшой харчевне и крайне довольные собой разошлись.

— Где связник? — Оллиук в ярости кричал на своих подчинённых — Я спрашиваю вас! Где связник!?

— Не было связника, ваша светлость! — прошедших огонь, воду и медные трубы бывших гладиаторов трясло от страха.

— Сегодня подлый изменник отдал долг ростовщику! Где этот пройдоха взял двести дукатов? Не знаете? Так я вам скажу! Он взял их у связника! Где связник? Сукины дети! Я вас спрашиваю!

— Не знаем, ваша светлость!

— Наш король, да хранят его боги, любит советоваться по поводу своих планов со всеми подряд. Если он рассказал Гортому о заговоре, а тот передал эти сведения связнику, затея наших киратских друзей может окончиться пшиком. Вы понимаете, чем это грозит нашему королевству?

— Понимаем, ваша светлость.

— Нам сообщили, что связником был сам Аэриос. Да, да, Ветер решил тряхнуть стариной и заявился в Мориску сам. Запомните, либо вы поймаете этого Ветра и львы на арене цирка попробуют его на вкус, либо псы королевского палача попробуют на вкус ваше мясо! Как, вы всё ещё здесь? Ваши кони ждут вас! Если сможете, то берите этого гада живым. Да помогут вам все наши боги!

Поделиться: