— Люблю запах напалма по утрам. — буркнула себе под нос Дозабелда приступая к не очень приятному, но при этом нужному делу. Напалм впрочем у неё так и не получился. Состав с мылом в качестве загустителя было невозможно хранить из-за того, что жидкость расслаивалась практически в тот же день, а гудрон взять было негде. Бензин впрочем ей удалось спихнут гномам вместе с ещё одним «секретом невиданного мастерства», а соляркой оказалось удобно пропитывать факелы.

— Я узнал тебя проклятая ведьма! Это ты подсунула нам фальшивый бурдюк и поэтому боги отвернулись от нас.

Дозабелда не стала ничего отвечать. Равнодушно взглянув на служителя Марокхака поднесла факел к хворосту у его ног и отправилась дальше.

«А сегодня жрецы визжат хорошо, можно даже сказать, что задорно» — Дозабелда не испытывала ни страха, ни жалости и даже позволяла себе мысленно отпускать шутки по поводу приговорённых — «Наверное привыкаю» — заключила она на миг удивившись собственному цинизму и продолжила зажигать костёр за костром.

Взять Лаберту ей так и не удалось. Сперва у Дозабелды очень сильно вырос живот и ей стало не до того, а потом она выпала из реальности до самого лета проводя всё время в компании своих маленьких принценят.

А Лаберта жила своей жизнью. Постепенно прошёл религиозный экстаз и горожане заметили, что неладное что-то творится в королевстве Киратском. Караваны исправно уходили в Мортаг, но обратно не возвращались. Не пришли весной караваны ни с Гномих гор, ни, тем более, из мятежного Друнна. Постепенно осознав, что речь идёт не столько о верности королю и исконным киратским богам, сколько о их доходах, горожане внезапно прозрели и поняли, что и король не настолько законный чтобы страдать из-за него, и бурдюк наверно фальшивый, и детей резать на алтарях как-то не хорошо тем более когда это могут быть твои дети.

Сперва жрецы пытались успокоить толпу обещая, что сразу как только они принесут новые жертвы, так сразу боги помогут побыстрее дойти задержавшимся в пути караванам, и были весьма удивлены когда в них полетели тухлые яйца и камни.

Потом взбунтовались купцы и охранники караванов, потребовав от коменданта им объяснить, а что с караванами собственно происходит? Комендант к тому времени уже знал, что люди принцессы встречают все караваны на старой заставе и заворачивают на, проложенную за зиму, объездную дорогу которая проходя через лес, практически вдоль границы, выходит на дорогу на Друнн, а гномьи и друннские караваны по той же дороге уходят в Мортаг, в стороне от Лаберты. Велиава тянул с ответом целых два дня, но потом ему всё же пришлось сообщить обо всём горожанам.

— Это что же выходит, на запад можно идти а на север нельзя? А если мне на запад не нужно? — бушевали купцы.

— От Друнна есть дорога на Татву и дальше на Скайл.

— Скайл в осаде!

— Ну в Рагнетию можно и от Татвы пройти. Конечно западный тракт хуже восточного и разбойников много, но если нельзя через Скайл…

— А в Келеллу никак?

— Ну если только через протектораты.

— На кораблях? У них же нет между городами дороги. Не нравится им видите ли ездить друг к другу сухим путём.

— Да это же разориться можно!

— Вот я об этом и говорю.

— Комендант собирается что нибудь делать?

— Что он может. Вчера убили троих жрецов. Все жрецы теперь сидят в цитадели и требуют чтобы он их защищал. Стража храмов потихоньку начала разбегаться. Говорят, что принцесса очень не жалует их.

— Да какая она принцесса!? Иноземка и простолюдинка!

— Жена принца, значит принцесса и есть.

— Как хотите, а я уезжаю в Келеллу.

— А нам делать то, что?

Постепенно недовольство росло и когда Дозабелда, после длительных уговоров, неохотно, но всё таки согласилась отдать кормилицам своих дорогих близнецов и заняться государственными делами из Лаберты приехал гонец предав письмо от городского собрания, со словами — Владей нами добрая госпожа, мы все в твоей власти!

И сейчас «добрая госпожа» исполняла то, что как-то незаметно стало её «привилегией», а именно приводила в исполнение приговор возглавляемого ей же суда над пойманными в городе языческими жрецами.

Комендант из города кстати сбежал, жрецы тоже пытались, но горожане их не отпустили, заявив, что новому богу нужны новые жертвы и по слухам он в этом качестве очень любит жрецов прежних богов. Дозабелда когда об этом узнала то смогла сказать только то, что: «Язычество из этих голов выбивать придётся ещё очень долго».

***

Тихий вечер после трудной работы. С удочкой, на берегу озерца, хорошо помечтать о там как всё будет славно когда кончится эта война.

«Чёрт! Ну как меня только находят просители?»

— Извините, что Вас беспокою. Ваше Высочество!

— Вот пожалуйста, только не надо падать передо мной на колени!

— Мать родная! На Вас вся надежда! Защитите от произвола!

— Что за произвол?

— Ужас! Ужас! Произвол страшный! Натерпелись мы, ох натерпелись от старых жрецов и вот опять.

— Что опять!?

— Пожалейте деток невинных добрая госпожа!

— Покороче, очередь ждёт!

— Ой правда и как только Вас бездельники всякие только находят?

— Следующий!

— Я первая к Вам пришла!

— Люди ждут, пожалуйста покороче.

— Сжалься добрая госпожа, не губи деток малых.

— Объясните, что с ними не так!?

— Так зачем-то в школу их забирают.

***

— …И не надо спорить со мной Агриппина.

— Но зачем мне ехать в Друнн?

— Потому, что ты епископ этого города и должна возглавлять церковь там.

— Возглавлять!? Я не знаю… Я не умею… У меня опыта нет!

— Если вечно прятаться у меня за спиной то его и не будет.

— Хорошо. Но тогда почему именно Друнн?

— Скайл ещё даже не взят, в Татву же уже назначен Артём, а в Лаберте тебя может случайно встретить отец если вдруг в Кират зачем то приедет. Тебе нужен лишний скандал?

— Нет ненужен.

— Лиза!

— Да! Ваше Высочество!

— Ты уверена, что хочешь остаться командиром заставы?

— Да хочу! Но прошу прислать мне подкрепления.

— А я в городе с чем останусь?

— Если город осадят то я успею придти и ударить снаружи, а если армия узурпатора попытается прорваться в ничейные земли, то мне нужно больше солдат чтобы эту армию задержать до того как Ваше Высочество придёт мне на помощь.

— Ладно, забирай орков и три сотни стрелков.

— И ещё четыре орудия!

— Зачем тебе столько? Хотя… Забирай! Когда едешь?

— Да прямо сейчас.

— Ночью?

— Утро уже!

***

Барон Джуодес ехал по полю высоко подняв над головой ленты мира. Рядом с ним, угрюмо глядя под копыта своих коней, сопровождали своего господина два латника из его личной гвардии. Это всё, что осталось от его рыцарского копья. Остальные или погибли, или сбежали. Тщетно ждал король Нисистакс войско Аэриоса отступника у стен столицы. Завладев после недолгой осады Скайлом, принц переправившись с большей частью своего войска через реку встал лагерем на перекрёстке дорог из центрального и северного имперских протекторатов окончательно отрезав Келеллу от внешнего мира. Вроде не было под стенами города вражьего войска, но крестьяне разагетированные поборниками новой веры, собрав запасы и нехитрый скарб покинули окрестности столицы, а потом перестали приходить караваны. Население стало роптать. Нисистакс с солидным отрядом отправился к стенам Скайла, но не имея успеха вынужден был отступить. Потом он попытался внезапно напасть на Лаберту, но город был к обороне готов хорошо и на военном совете решили не возвращаться в Келеллу, а прорываться в Мортаг, где набрать добровольцев из вечно голодной, воинственной и многочисленной шляхты вернуться в Кират.

…И тут эта странная крепость построенная отступниками в этом году. Деревянная, словно приплюснутая и лишённая даже намёка на башни. С бойницами слишком большими для лучников, за которыми были видны то ли положенные набок амфоры из под вина, то ли большие кувшины. В середине разделяющего войска пространства барон остановился и стал ждать. Представитель противоборствующей стороны сперва долго не появлялся, а потом в стене открылись небольшие ворота, от туда буквально вылетели три всадника и один из них нёс ленты мира на длинном копье. Расстояние сокращалось стремительно и довольно быстро барон заметил, что один из всадников женщина.

«Неужели сама проклятая ведьма» — подумал он.

Вскоре всадники подъехав на не слишком близкое, но достаточное для переговоров расстояние остановились. На женщине, теперь барон мог рассмотреть — это чётко, были красного цвета штаны, не достаточно узкие для дворянина, но не столь широкие как у крестьянина или купца. Сапожки из толстой, но при этом хорошо выделанной кожи и кольчуга из странных, достаточно крупных и плоских колец, Её бюст украшало зерцало в форме голых женских грудей. Шлем её не был глухим, но лицо разглядеть было трудно.

Подождав для приличия и не заметив у вновь прибывших желания начинать разговор, барон громко кашлянул и максимально торжественно произнёс

— Наш могучий король, Нисистакс Благочестивый, повелевает вам, немедленно, сложить оружие и предаться его справедливому суду.

— А ему ключ от дома где деньги лежат случайно не нужен? — заявила, с вызовом, женщина, голосом его жены Езалилы и взглянув ему прямо в глаза громко рявкнула — Где ты шлялся всё, это время, старый козёл?

От такой неожиданности барон внезапно опешил и пока смысл случившегося до него медленно доходил, Езалила, а это была точно она, добавляя отборные простонародные выражения иногда вгонявшие в краску даже бывалых вояк, объяснила своему благоверному где она хочет видеть его, короля, их дурацкое войско и их заговор против законной династии.

— Ты всё понял мой дорогой?

— И что мне передать королю?

— Передай, что мы его здесь похороним.

— Но послушай в этом войске собраны самые лучшие рыцари, вы не сможете их победить.

— Дорогой, ты не понял. Время конных сшибок прошло и мечи пускать в ход против вас никто не собирается. Мы вас просто убьём. Начинается новое время и для рыцарей в нём места нет.

— Я слыхал, что Аэриос воюет бесчестно. Передай тому кто у вас командир, что никто ещё не смог победить столько рыцарей сразу.

— Этим войском командую я и я вас уничтожу.

— Ты?

— Да, я! И я очень хорошо понимаю. что я говорю. Ваше войско поляжет здесь всё. Никто в плен брать вас не будет. Вас всех просто убьют.

— Это очень плохая война.

— Плохо резать детей на алтарях, и устраивать заговоры против короны, а убить мятежника всегда хорошо. Ты сейчас передашь узурпатору, что мы не сдаёмся и сразу едешь домой. Замок наш конечно разграблен, но возможно ещё что-то можно спасти.

— Но моя честь…

— У тебя дочь на выданье! Кто возьмёт её без приданного и с отцом, гнусным мятежником? Я могу обеспечить тебе прощение короля, но для этого ты должен быть жив и сам подать прошение на его имя. Ты немедленно едешь домой!

— А ты?

— А меня ждёт самое желанное развлечение в жизни — истребление цвета древних родов.

— За, что ты нас так ненавидишь?

— А Вы, мой драгоценный супруг, неужели забыли, как ваша тётя, сказала в день нашей свадьбы, что когда бы была жива ваша мать то она не позволила бы Вам сочетаться узами брака с этим «рабским отродьем»? Никогда не забуду и никогда не прощу! Мои предки служили Кирату два века! Но для вас, помешавшихся на на своей древней крови мы… — тут баронесса Джуодес не выдержала и заплакала.

— Но…

— Домой сволочь! Начни уже думать о пользе нашей семьи. Ты подумал, что завтра будут есть твои дети?

***

Барон Джуодес ехал домой. Позади был тяжёлый разговор с королём и плевки и насмешки бывших товарищей. Раньше он за такое вызвал бы каждого из них на поединок, но сейчас ему было уже всё равно. Вдоль посыпанной толстым слоем мелкого камня дороги красовались свежие пни. — «Езалила сказала, что новый тракт выходит прямо к нашему замку, может стоит поставить у дороги трактир? Боги! Я рассуждаю как лавочник.» — осмотревшись вокруг он заметил, что гвардейцы заметно повеселели и один из них даже насвистывал какую то песенку.

— А скажи-ка Свилпукас…

— Да, Ваша милость!

— Как ты думаешь, баронесса откуда знает такие слова?

— Вероятно она их знала всегда.

— Но я раньше не слышал от неё таких… Выражений.

— Может ей раньше было просто не нужно…

— Может быть, Свилпукас, всё может быть…

Отъехав от поля будущей битвы всего на какую то милю, а может и меньше, барон понял, что не может так просто уехать и должен узнать, чем всё закончится. Весь его боевой опыт кричал о том, что такая неказистая крепость будет сразу взята, но супруга была столь уверена в своих силах, что барон начал вдруг сомневаться в очевидных вещах. Сперва он остановившись посидел немного в седле прибывая как бы в раздумье. Потом спрыгнув на землю привязал лошадь к дереву и уселся на ближайший пенёк. Тоже самое сделали и гвардейцы.

А сражение между тем начиналось. Барон слышал как затрубили сигнальные рожки — «Крепость низкая, можно запрыгнуть с коня или всё же сделают лестницы и пойдут в пешем порядке?» Он как будто почувствовал то движение массы людей, что сейчас происходило на поле. — «Нет, похоже обойдутся без лестниц. Там нет даже рва. Можно просто подъехать к стене, встать на седло и запрыгнуть.»

Вдруг внезапно ему показалось, что ударила молния. Он поднял глаза вверх, но на небе не было ни единого облачка, а гроза тем временем судя по страшному шуму разошлась не на шутку. С поля боя неслись лязг, предсмертные крики и ржание лошадей, а ещё там, барон был уверен, что именно там, били эти проклятые молнии.

«Что за чудо оружие придумала проклятая ведьма? Может здесь замешано колдовство?» — между тем, отчётливо, с поля потянуло дымком — «Значит крепость всё таки подожгли? Ещё час и всё будет кончено.»

Через, час бой ещё продолжался. Когда грохот всё же начал стихать он опять поднял глаза вверх и увидел, что солнце уже давно миновало зенит и стремится к закату. — «Слишком долго они берут эту крепость?» — подумал барон и услышал топот копыт на дороге. — «Один всадник, несётся как зверь, он же лошадь загонит»

Осадив коня прямо напротив него, граф Алармистас, знатный рубака и личный друг короля посмотрел на барона какими-то совершенно безумными, выпученными глазами и в бешенстве закричал

— Ааа! Сидишь тут. Предатель! Трус! Изменник! Король… Наш король… Он… Убит! Все убиты! — вдруг мгновенно изменившись в лице и взглянув на него глазами собаки выпрашивающей у хозяина вкусную кость он спросил

— Барон, Вы же местный? Подскажите пожалуйста, ну, что Вам стоит, где проходит граница?

— Там! — махнув рукой в сторону ничейных земель барон Джуодес. Понаблюдав немного за тем как прославленный граф ломится через лес не разбирая дороги, он вскочив в седло громко крикнул

— Домой, так домой!

Посмотрев последний раз в спину графа, барон пришпорил коня и поехал в сторону своего, очень старого, помнящего несравнимо более благородные времена замка и всего одна мысль посетила его перед тем как забыть обо всём и всецело отдаться дороге — «А ведь я совершенно не знаю собственную жену»

Поделиться: