Глава 7
Вино было кислым, но приятным. Степан допивал уже второй кувшин. Впрочем, пить он начал ещё с утра, а сейчас был уже поздний вечер. Напиться таким количеством при наличии хорошей закуски было сложно. На закуску жаловаться не приходилось – Степан как-никак сидел в лучшем трактире города Тулевотид.
Выхожу я сегодня в печали из дома, в печали потому как меняют в подъезде лифт и мысленно я уже представлял как обратно буду пешком на восьмой этаж подниматься и упираюсь в закрытые на висячий замок ворота.
Указанные в приведённых ниже таблицах цены являются максимальными, взяты из эдикта Императора Диоклетиана «О максимальных ценах». На самом деле многие из перечисленных ниже товаров стоили намного дешевле. Так, например, на сохранившемся в Помпеях на стене местного заведения общепита меню были следующие цены:
Вино —1 асс
Хлеб — 2 асса
Масло оливковое — 21 асс
Мясо -1 асс.
Божья милость.
Было раннее утро, и клочки холодного тумана забирались под рубаху, липли к лицу и не давали ему увидеть, что шевелится впереди. Курт осторожно протиснулся между стволов близко растущих деревьев и попал в густой колючий кустарник. Пробираться стало ещё тяжелей, но он знал, что обратной дороги нет. С тех пор как сэр Гарольд женился на этой ведьме, жизнь несчастного оруженосца превратилась в сущий ад. Ах, если бы король Иоганн двенадцатый пошёл войной на пиготцев, или Маленсия снова объявила нам войну мечтал иногда Курт, прячась от госпожи, но Инейское королевство пребывало в состоянии мира уже восемь лет. Госпожа придиралась к застрявшему в оруженосцах безземельному дворянину по любому поводу, а иногда и просто без повода, как вчера.
Мученик
Когда-то очень давно тихий, книжный, домашний мальчик Венечка Старосадский решил, прочитав в пятый раз одну из своих любимых книг, что нет выше счастья для каждого цивилизованного человека в этой стране, чем пострадать за правду. С тех пор эта мысль так плотно засела в его голове, что вместо того чтобы стать стоматологом- протезистом, как дед, отец и даже прадед, Вениамин Борисович поступил на журфак и, окончив его, стал работать в обычной районной газете. Редактор вычёркивал из его репортажей целые абзацы, но упрямый борец информационного фронта упорно продолжал обличать главу администрации района, прокурора, сотрудников ДПС и вообще всех, кто мог обладать хоть какой-либо властью. Однажды терпение редактора кончилось, и упрямому журналисту указали на дверь.
Трезвенник
– Не желаете ли водочки, Пётр Кузьмич? – осторожно спросил Разгуляев.
– Я не пью! – гордо ответил действительный статский советник Хабалкин, и налил себе полный стакан сельтерской воды.
– Может, винца красненького бургундского?
– Не пью я!
Глава 6
Несмотря на все усилия молодой магички по имени Уинди, нанятой в Рахе, караван судов двигался медленно. Создаваемый ею попутный ветер то был недостаточно силён, а то и вовсе падал под натиском ветров, сотворённых магами встречных судов. Тогда приходилось вставать на якорь, чтобы течение реки Южной не снесло четыре кнора и тримаран Снурии обратно к Рахе.
Аргумент
В небольшом построенном из бамбука, пальмовых листьев и камыша костёле шла воскресная проповедь. Молодой иезуит рассказывал своей пастве о Боге, первородном грехе и великой жертве Христа. Сурово, выпятив мускулистую грудь, хмурили брови мужчины, раскрыв рты и преисполнившись священного трепета, слушали, стараясь не пропустить ни одного слова дети, тихо плакали женщины.
Опознание
Сергей Сергеевич пил пятую чашку кофе, но глаза упорно продолжали слипаться.
— Нет! Так нельзя! — сказал он себе и посмотрел на часы. – Половина восьмого. Пожалуй, Вениамин Павлович уже не спит.
Осторожно, как будто это была не телефонная трубка, а неизвестно каким образом сохранившийся горшок эпохи раннего неолита, он взялся за аппарат, слегка помедлил и по памяти набрал номер Сысоева.
Воспоминания о будущем
Чёрная весть не пришла неожиданной, её ждали не питая даже самой робкой надежды. Казнь состоялась, как и было объявлено, минута в минуту.
— Доченька! Бедная моя девочка! Кровиночка моя! Как же я без тебя жить то буду!? – Вернувшись с заочного отпевания Анна Петровна продолжала плакать навзрыд пока немногочисленные друзья покойного мужа собирали на стол.