Глава 14
— Ваша царственная супруга уже чувствует себя значительно лучше, — заливался соловьём придворный лекарь, расхваливая своё мастерство.
Но принц его почти не слушал, а вспоминал прошедшую битву, и пытался понять победил он или свёл сражение в ничью. С одной стороны удар конницы под предводительством Аэриоса смял противника на правом фланге и если бы не прижимистость достопочтенного мастера Патикининкаса, то мастеровые, почувствовавшие себя победителями перебили бы всех, кто им противостоял, а так – те, кто уцелел – сдались, и теперь ожидали выкупа. И это – хорошо, так как сдались они централизовано, и достопочтенный мастер Патикининкас уже намекнул Аэриосу, что часть выкупа перепадёт и принцу – разумеется, на борьбу с узурпатором.
На левом фланге получилось значительно хуже, многим удалось оторваться от преследовавшей их пехоты. Как гласит армейская мудрость: «Убегающие всегда бегут немножко быстрее, чем преследующие». Так что те кто успел добежать до коневодов… но в целом это была тоже победа. А вот «прихлопнуть» тех, кто всё же успел вскочить на коней…
В какой-то момент Аэриос потерял управление и его конница, вместо того чтобы преследовать противника – начала грабить его обоз…
«Построил противнику золотой мост», — раздражённо подумал принц. — «Впрочем, кто убит – тот убит, кто бежал — тот бежал – вряд ли они остановятся до самой Лаберты. И когда этот коновал наконец закончит», — уже начиная злиться, подумал Аэриос. — «Вроде супруга сказала что отобрала, как она там высказалась? Лучших – из худших, у вас вообще медицина примитивна, всё нужно менять…».
— …к счастью рана не повлияла на состояние плода и мой опыт подсказывает, что у Вашей супруги, скорее всего, будет двойня, — наконец закончил медик.
Это известие огорошило принца как пыльным мешком. В голове словно защёлкали костяшки счёт, отмечая различные варианты. Но в одном уже принц Аэриос был уверен – наличие беременной супруги увеличивало его шансы на трон. Не на много, но… – династия, в глазах дворянства, не должна прерываться. Так, многие могли бы настаивать, чтобы Аэриос стал бы регентом при малолетнем племяннике – сыне ныне покойного старшего брата, а так…
***
— Дорогая, я тебе уже в сотый раз повторяю, — произнёс принц Аэриос тоном, которым объясняют маленькой девочке, почему ей нужно, не важно что, но то, что она не хочет. — Ты не можешь отправится со мной в поход. Теперь ты носишь в себе наследника нашей династии. Твоя задача – обеспечит её преемственность и стабильность. И поэтому тебе крайне необходимо беречь себя…
— Беречь себя? — иронично перебила его Дозабелда. — Ты забрал у меня арбалетчиков и пикинёров!..
— Дорогая, стены Друна, как впрочем и его население – надёжны, — в свою очередь перебил свою благоверную принц. — Тебе ничего не угрожает…
— А если я хочу выехать на прогулку за стены города, — жалобно-плаксиво вновь перебила своего супруга дочь защитника Белого Дома.
— Зачем? — поднимая глаза к потолку шатра, в котором происходил этот разговор, спросил Аэриос.
— Ну должна же я нести Слово Божие окрестным крестьянам?
— Но зачем же сама, — несколько неуверенно попытался возразить принц, — ты можешь послать Агриппину…
— А матушку Агриппину по-твоему не нужно охранять?! — взвилась Дозабелда, — её один раз уже пытались похитить!
— Ладно, — нехотя согласился принц, вспомнив, что с беременными вообще то не рекомендуется спорить. — Я напишу в магистрат, чтобы тебе помогли набрать новую стражу.
— Хорошо дорогой, — тоном пай девочки, согласилась Дозабелда, а позже, уже в спину Аэриосу, но так, чтобы он не услышал, матушка Ираида тихо добавила. — Ты даже не представляешь, что мне уже предложили гномы, мне от тебя дорогой только и нужно было формальное разрешение…
***
— Пиво, мне и моим людям! — крикнул Райне, заходя в трактир.
Сержант гнал свой отряд до самой Лаберты. Лишь в городе, за крепкими стенами, он позволил себе передохнуть. Тем более, что никакого отряда уже не было. Примкнувшие к нему рыцари, вновь почувствовав себя в безопасности, тут же разбежались кто куда. Да и из гвардейцев, уже покойного, графа Лидека только двое остались со своим сержантом – остальные подались в наёмники – у графа не было семьи, так что эта ветвь рода Лидек прервалась.
— Что будем делать сержант? — спросил тот латник, что был постарше, отхлебнув из своей кружки.
— Сейчас допиваем пиво. Идём отдать письмо коменданту гарнизона. Затем находим трактир поприличнее, — тут Райне сделав несколько глотков из своей кружки, — во всяком случае с нормальным пивом, а не этой мочой и утром, если комендант даст нам свежих лошадей – двигаем в Келлелу.
— А что нам в столице сержант? — уточнил более молодой латник, успевший ополовинить свою кружку.
— Нужно отдать ещё пару писем – выполнить последний долг перед графом, — ответил Райне, и залпом допив пиво, уточнил. — Но чувствую, что нужно или менять сторону, либо валить из страны – у принца Аэриоса явно больше шансов сесть на трон, чем у его оппонента…
***
— Спасибо сержант, — произнёс седовласый комендант Лаберты, протягивая Райне подписанный приказ. — На конюшне всем вам выдадут свежих лошадей, желаю удачи.
Дождавшись пока бывший сержант личной гвардии графа Лидека покинет его кабинет, Велиава налил себе вина и, взяв кубок, подошёл к окну. За окном шумела Лаберта, охваченная религиозным экстазом.
— «Если принц Аэриос двинется на Лаберту сейчас – город ему не взять», — думал комендант Лаберты, прихлебывая из кубка. — «Даже если бы я захотел, сейчас я город сдать не могу – свои же порвут. Если же принц не пойдёт на восток, а двинется на север, то он либо вообще сюда не придёт, либо появиться уже контролируя столицу. И тогда, сдавай не сдавай город, доказать преданность старой династии не удастся. А если принца разобьют на севере – то бездействие не будет иметь оправдания перед новой династии».
Комендант Лаберты допил вино, налил себе снова, сел в кресло, сделал пару глотков и, принялся размышлять снова.
— «Фанатизм – это конечно хорошо, для боевого духа, но фанатизм фанатизму – рознь. Этим гномьим лукам», — так называл Велиава арбалеты, — «без разницы есть боевой дух или нет. Да и радостно скакать вокруг жертвенника, пока режут жертвы – это одно, а идти в бой – немного другое. В Лаберте никогда не было сильного гарнизона», — продолжал думать комендант, — «моя личная сотня латников, да сотни три стражников, которые подчиняются магистрату, а не мне – вот и всё. Были ещё две сотни конных рейнджеров, и около тысячи наёмников – охрана караванов, но первые разбежались при смене династии, а вторые – не надёжны. Значит, идти на принца самому – гиблое дело».
Комендант Лаберты вновь отпил из кубка и продолжил размышлять:
— «Хорошо бы принц Аэриос заявился под стены сейчас – вот тогда бы всё сыграло бы против него. Но принц, увы, не дурак, так что скорее всего пойдёт на север, хотя, вроде он перешёл в новую веру, которая строго осуждает человеческие жертвы, и если его спровоцировать…».
***
— …но жертвоприношение младенцев! — возмущённо воскликнул принц.
— Муж мой, — спокойным голосом, как психиатр разговаривает с пациентом, произнесла Дозабелда, — всех жрецов, которые замешены в этом, мы накажем. Но для этого ты должен стать королём. Если всё твоё войско поляжет под стенами этой сумасшедшей Лаберты, то королём ты не станешь, и не сможешь никого наказать. Да и младенцев – всё равно не спасёшь.
— И что ты предлагаешь?! — всё ещё кипя негодованием, спросил Аэриос .
— Иди на север, там много дворян из новых родов которые не участвовали в заговоре, и не слишком любят старую аристократию – они поддержат тебя.
— Хорошо, — мысленно досчитав до пятидесяти, ответил принц, — но ты со мной в поход не пойдёшь и, как договорились, останешься в Друнне.
— Как скажешь, мой возлюбленный супруг, — покладистым голосом в который раз согласилась Дозабелда, и мысленно добавила. — «Да когда же ты наконец уберешься на север и не будешь мне мешать создавать армию, вместо твоего недоразумения и моего эрзаца – храмовой стражи».
***
Факелы, отражающиеся в зеркалах, создавали у проходивших через Галерею Света придворных впечатление, что в королевском замке пожар. Но придворные были людьми бывалыми, и этим их было не напугать, так что, идя на встречу со своим королём, они неспешно продолжали свой спор:
— Потеря Лаберты грозит королевству финансовым разорением, — Бирза, назначенный новым королём казначеем, несмотря на свой подчеркнуто спокойный тон часто вздрагивал и руки его заметно тряслись.
— Уверяю Вас, дорогой казначей, что мятежник не пойдёт на Лаберту, — Квайлас, капитан королевской гвардии, новой династии, также был на взводе, хотя внешне это ничем не проявлялось – он единственный из всех придворных понимал, что принц Аэриос из статуса мятежника, перешёл в статус претендента, и на Кират надвигается неизбежная гражданская война.
— Я также уверен, что мятежник отправится на север, — Гудрус, советник Его Величества Нисистакса сказал это небрежно, словно разговаривая о малозначительном событии, но вот лицо сдержать не смог и всем стало ясно, что он также боится.
— А я настаиваю, что гарнизон Лаберты должен быть усилен, — возразил казначей, — город не должен пасть ни при каких обстоятельствах!
— Скорее нужно послать сильный отряд на север, — возразил королевский советник, — нужно призвать к порядку местное недоразумение, называемое новыми дворянскими родами, да и быдло необходимо прищучить.
— Скорее нужно собрать все силы, и пока мятежник будет на севере – отбить Друнн, — предложил капитан.
— Пока мы будем осаждать Друнн – мятежник соберёт войско на севере и явится к столице, — возразил Гудрус.
В этот момент гвардейцы, стоящие на часах перед тронным залом, раскрыли двери, и трое придворных замолчав вошли в него.
***
Мужчина лет сорока, жрец богини Аманиты, по имени Ленватикес, быстро шёл, можно сказать почти бежал, по тропинке священной рощи, расположенной вместо цитадели в центре города Татва. Город Татва был необычен для Кирата, в отличие от остальных городов королевства, Татва носила звание мятежной столицы. Две сотни лет назад, именно отсюда шли войска восставших на последнюю, как тогда казалось битву с королём. И именно сюда вернулось войско победившее, хоть так и не вступив в решающую битву, ибо заключение договора между восставшими и королевской династией было именно победой восставших – они сумели добиться основных своих целей…
С тех пор население севера королевства Кират вообще, и города Татвы в частности, славилось своим свободолюбием. В отличие от быстро вспыхивающего впрочем, как и остывающего юга, север был подобен не огню, а воде – он медленно «раскачивался» но, устремившись к цели, сметал всё на своём пути, как селевой поток с гор сносит всё на своём пути…
Почти в центре священной рощи Татвы, под тенью дерева, на небольшой лавочке сидел молодой человек, лет двадцати – жрец Варавыкаса. Его поведение больше подходило бы старику, чем ещё молодому мужчине – он сидел и наслаждался тишиной прерываемой только шелестом листвы.
— Срочное сообщение с юга, из Друнна! — слегка запыхавшись, проговорил более старший по возрасту жрец.
— Так значит дорогой сакердотэ Аманиты на юге снова не спокойно? — лениво, с явной неохотой выходя из своей «медитации», спросил молодой жрец.
— Да, очень не спокойно сакердотэ Варавыкаса… — и замолчал, чтобы восстановить дыхание после своей почти пробежки, более старый жрец.
— И что же там произошло, на сей раз? — скептически заметил молодой, таким тоном, каким старики обращаются к маленьким деткам, которые хотят поведать им свою «страшную тайну», не подозревая, что почти всё в мире повторяется…
— Многое, — наконец отдышавшись, начал старый по возрасту жрец. — Во-первых, принц Аэриос решил отвоевать трон своего отца и собирает войско.
— Неудивительно, — тоном подразумевающим: «ну хоть бы кто-нибудь сказал что-то новое» произнёс молодой, — я был бы очень удивлен, если бы он этого не сделал.
— А во-вторых, он предался Ягвану! — с пылом, более подходящей молодости, нежели зрелости, произнёс старший по возрасту жрец.
— Разве Ягван не побеждён? — скептически спросил молодой.
— Ну, — слегка неуверенно начал более старый, — похоже, он вернулся.
— Доказательства есть? — саркастично уточнил молодой.
— Супруга Аэриоса, называет себя верховной жрицей творца вселенной, во время свадебной церемонии будущая жена принца плюнула на алтарь Лайры, убила жрецов усмотревших в её окружении достойную жертву, приказала сжечь храм всех богов, — и то ли набравшись раздражения, то ли храбрости, уточнил, — достаточно?
— Так, а теперь по пунктам, — тоном, в котором не было ни единой эмоции, произнёс молодой, и приказал, — только факты, без домыслов и слухов!
Одна часть Вадоваса внимательно слушала и анализировала рассказ Ленватикеса, но где-то фоном у Вадоваса проходили воспоминания, как он ввязался во всё это.
Когда победившие восставшие вернулись в Татву, то лидеры восстания прекрасно понимали, что старые дворянские рода, которые потеряли значительный кусок своей власти, могут, да и захотят его вернуть. Нет, на тот момент северяне не беспокоились, что старые рода, зализав раны, попробуют силой вернуть то, что было до восстания, но…
— «Ох уж это но, всегда оно есть», — подумал Вадовас.
Дворянские интриги у старых родов могут тянуться даже не десятилетия, а значительно дольше. То поколение, которое победило – было в безопасности, их дети – возможно, а вот внуки…
И тогда главари победившего восстания создали то, что можно было бы назвать тайным орденом, у которого было две цели: следить за соблюдением договора со стороны королевской династии и организовать общество так, чтобы оно было готово дать отпор любой силе, которая попытается пересмотреть договор.
Один из лидеров восстания, самый влиятельный, но при этом не самый заметный «ушёл в тень». Он и его потомки стали главами ордена, назовём эту подпольную организацию так, которая тайно следила за сохранением статуса кво.
Орден хоть и не обладал известностью, но был достаточно могущественен, чтобы влиять на жизнь Кирата. Трижды, за последние двести лет орден вмешивался, сохраняя статус кво. Несчастный случай на охоте, дуэль и яд. Причём каждый раз орден действовал чужими руками, и исполнители даже не догадывались, на кого они на самом деле работают.
— «А вот на этот раз не получилось», — иронично подумал Вадовас. — «Слишком мы привыкли к собственному тайному всеведенью и могуществу. Никто из королевской династии на этот раз не участвовал в заговоре. А из нас никто даже и предположить не мог, что старые роды решат нарушить договор, снеся заодно и старую династию…».
У ордена оставался второй вариант – вновь поднять на восстание север. Тем более что север был готов, но…
— «И снова но…», — мысленно усмехнулся Вадовас.
Если кто-нибудь думает, что народ в любом государстве монолитен, то он наивен. Вообще почти никогда нет такого монолитного понятия как народ, как впрочем, нет и монолитной элиты. Кират не был исключением из правила и его можно было мысленно разделить на несколько провинций, в которых «общественное мнение» было достаточно различным. И если на севере, в том числе в Татве, объявление Вадоваса королём прошло бы без заметных эксцессов, то в других частях Кирата – нет. Таким образом, стань Вадовас королём – Кират развалился бы на несколько частей, война между которыми была бы неизбежна и продолжительна. Нет, будь на материке Кират единственным государством, то на это можно было бы пойти – всё же орден не зря вёл свою деятельность, но…
— «Рагнетия и Мортаг не будут за этим спокойно наблюдать, если гражданская война затянется более чем на пол года», — продолжал размышлять Вадовас, — «они обязательно вмешаются с целью урвать свой кусок у ослабевшего соседа, а войну сразу против северного и южного соседа нам не потянуть».
— Так, а вот этот момент поподробнее, — перебил Ленватикеса Вадовас, когда тот рассказывал про то, что «верховная жрица Ягвана» получила оружие и доспехи, для своей армии, от эльфов и гномов.
— «А хочу ли я быть королём Кирата?» — неожиданно, даже для самого себя, подумал Вадовас.
Будучи прямым потомком одного из лидеров восстания, который стал во главе ордена, Вадовас вовсе не собирался становиться его главой. Вот между его дядей и старшим братом шла тайная, но от этого не менее яростная грызня за то, кто станет следующим главой, но…
— «Иногда мы не властны над своей судьбой и случай решает более, чем самый тщательный расчёт», — подумал Вадовас. — «Но кто бы мог подумать, что традиционное внутрисемейное празднованье, на которое я не попал из-за того, что простудился окончится тем, что в результате селевого потока я останусь вообще один из всего своего семейства на этом свете».
Став во главе ордена, Вадовас несколько раз, разумеется, не лично, а через доверенных лиц, проверял, был ли тот случай в горах «несчастным случаем» или он действительно им был. И как это не странно каждый раз расследование приходило к однозначному выводу – если исключить прямое вмешательство богов – то случившееся не дело рук разумных…
Вынужденно став во главе ордена, Вадовас получил гигантскую, хоть и тайную, власть. Хотя его лично власть не привлекала – он с большим бы удовольствием разгадывал бы тайны мироздания. И если, находясь во главе ордена, у него ещё было на это время, то став королём…
— Благодарю Ленватикес, — чуть кивнув, произнёс Вадовас, когда жрец [1] наконец закончил свой рассказ, и подумал. — «Конечно всё это нужно будет перепроверить силами ордена, но судя по всему из принца Аэриоса получится неплохой король, а мне, в этом случае, не придётся отказываться от познаний тайн мироздания…».
***
Факелы, по-прежнему отражающиеся в зеркалах, и продолжали создавать у проходивших через Галерею Света придворных впечатление, что в королевском замке пожар. Трое придворных вышли из тронного зала и двери за ними с грохотом захлопнулись.
— И всё же наш король гений, — с воодушевлением проговорил капитан королевской гвардии.
— Воистину мудрость Его Величества не знает границ, — согласился казначей.
— И как мы сами не догадались, — поддержал королевский советник, — зачем куда-то идти, если мятежники всё равно придут к нам?
— А они вынуждены будут прийти, — согласился Квайлас, — покинув север, где каждый второй мятежник, не считая каждого первого.
— И тогда всё решит белое оружие, — утвердительно сказал Гудрус, — а у нас – старых родов – гораздо больше конницы.
— Да и на обоз, который пришлось бы посылать с войском, тратится не надо, — радостно сказал Бирза, — сколько мы наёмников на эти деньги навербуем!
***
Едва поднявшееся над горизонтом светило ещё не успело озарить своим светом большую часть комнат дворца. Однако, в покоях под крытой медью остроконечной крыши восточной башни было уже достаточно светло.
Постель была аккуратно застелена ярко красным шёлковым покрывалом.
— «Пожалуй старик ещё не ложился», — подумал Аэриос глядя в покрасневшие от горя и усталости серые глаза.
Седые, слегка вьющиеся волосы, ниспадали до плеч. Суровое, с отпечатком прожитых лет лицо было спокойно, однако опыт принца подсказывал ему, что собеседник сильно волнуется.
— Ваше высочество, — в строгом соответствии с этикетом, поприветствовал Аэриоса Теисеяс.
— Ваша честь, — вроде бы небрежно кивнул в ответ принц, однако сумел вложить в это движение своё уважение собеседнику.
— Вы решили, Ваше высочество, когда отправляетесь в поход?
— Да решил – выступаем сегодня, но на север, а не на восток, — слегка смущённо, ответил Аэриос.
— Но почему?! — возопил Теисеяс, но затем спустя мгновенье, беглый королевский судья Лаберты, уже взял себя в руки спокойным тоном добавил, — Ваше высочество.
— Моя цель – вернуть трон отца, — невольно сбиваясь на патетический тон, начал принц. — К сожалению, осада Лаберты – не поможет мне в достижении этой цели. Моё войско застрянет под стенами до зимы и в конце-концов будет разбито… — тут Аэриос запнулся, а затем уже несколько смущённым тоном, закончил. — Лаберта сейчас – это тот орешек, который мне не по зубам. К тому же, если выбирать между Лабертой и Киратом, то выбор очевиден.
— Понимаю, Ваше высочество, — ответил принцу его собеседник. — Мне тоже часто приходилось принимать решения, которые мне очень не нравились, но при этом были правильные. Я могу сопровождать Вас в походе?
— Можете, — ответил Аэриос, — но я бы советовал Вам присоединиться к свите моей супруги, — и увидев, что Теисеяс не понял, пояснил. — Пока я буду собирать на севере своих сторонников, а затем штурмовать столицу, моя жена создаст здесь ещё одно войско и возьмет Лаберту раньше меня.
— Вы доверите штурм Лаберты женщине? — неверяще спросил Теисеяс.
— Не доверил бы, — тяжело вздохнув, ответил Аэриос, — но только она вообще меня не собирается спрашивать.
— Но тогда с чего Вы решили, Ваше высочество, что она возьмёт город? — всё ещё находясь в некоторой прострации, спросил принца Теисеяс.
— Я знаю свою жену, — улыбнувшись, ответил Аэриос.
Поделиться: